— Значит, ослабеют колени, говорите? — Маркус скрестил на груди руки. — Что ж, поцеловать я сумею. А что потом?
— Ну… — Она немного помолчала, собираясь с духом. — А потом вы должны заключить меня в объятия и отнести на кровать.
Маркус в задумчивости покачал головой.
— На мой взгляд, это немного преждевременно. Вы уверены, что ничего не пропустили?
Она пожала плечами:
— Я не думаю…
— Понятно. — Он нацелил на нее указательный палец. — Ваша одежда, дорогая. Вы совершенно забыли об одежде. В определенный момент мы должны снять ее с вас, а мою — с меня.
— Мне кажется, мадам де Шабо ничего не говорила об одежде. Может, она полагала, что мы уже будем раздеты?
— Да-да, разумеется! — Он хлопнул себя ладонью, по лбу. — Вот и ответ… Мне следовало самому об этом подумать.
Она внимательно посмотрела на него.
— Вы надо мной смеетесь, да?
— Ни в коем случае, моя дорогая. Прошу вас, продолжайте. Так что же будет после того, как я отнесу вас на кровать?
— Тогда последует еще некоторое количество поцелуев и много… ну, вы знаете… всякого. — Она нахмурилась. — Не понимаю, зачем я вам все это рассказываю. Вы, без сомнения, гораздо лучше меня знаете, что дальше…
— Да, без сомнения. — Он смотрел на нее с плохо скрытой насмешкой. — Вы много думали обо всем этом, не так ли?
Она вздохнула:
— Я только об этом и думала.
— Как и я, — кивнул Маркус. — Но, знаете… Конечно, в общих чертах вы все верно обрисовали, но я не уверен, что это мне очень уж по вкусу.
Она посмотрела на него с удивлением:
— Почему же?
Он пожал плечами.
— На мой вкус это слишком… шаблонно. Я предпочитаю, чтобы все происходило стихийно.
— Стихийно? — Она обиделась. — Как же это может происходить стихийно? Ведь мы оба знаем, что должно произойти. Так что не может быть никаких сюрпризов.
— Как знать… — Маркус шагнул к жене. Она невольно попятилась.
— Что вы делаете?
Он усмехнулся и прошел мимо нее, развязывая галстук.
— Куда вы идете?
— Я готовлюсь лечь в постель. — Он снял галстук, прошел в туалетную комнату и прикрыл за собой дверь.
Господи, неужели он раздевается? Сейчас? При горящих свечах? Конечно, она была неплохо подготовлена, но увидеть обнаженного мужчину?.. К этому Гвен была явно не готова. К счастью, в данный момент она его не видела. Может, убежать в свою комнату? Но ведь для этого придется пройти через туалетную!
И потом… это никуда не годится. Ведь она тоже этого хочет. Да, она желает его. Поначалу ей казалось, что она лишь покоряется неизбежному, но сейчас вдруг почувствовала: что-то в ней изменилось — почувствовала, что ее влечет к этому мужчине. Теперь ей хотелось, чтобы он целовал ее снова и снова — причем более страстно, чем до сих пор. Ей хотелось, чтобы колени у нее подогнулись от его поцелуев и прикосновений... Хотелось лежать в его объятиях и почувствовать все то, о чем говорила Колетт.
Да, она желала своего мужа.
Тут дверь туалетной комнаты медленно отворилась, и она прижала ладонь к глазам.
И тотчас же раздался смех Маркуса:
— А вы что делаете, дорогая?
— Ничего. Совершенно ничего. — Она взмахнула свободной рукой. — Занимайтесь своими делами.
— Вот уже второй раз вы советуете мне заниматься моими делами. Прекрасно. Так я и сделаю.
Услышав шлепанье босых ног, ступавших мимо нее, Гвен не удержалась и посмотрела в щелку между пальцами. Потом ахнула и опустила руку.
— Так вы в халате. Он поднял брови.
— Разумеется. А что, по-вашему, я должен был надеть?
— Я думала, вы…
Гвен внимательно посмотрела на мужа и невольно им залюбовалась. Плечи у него были гораздо шире, чем казалось до этого. И вообще, сейчас он был намного выше и привлекательнее, чем прежде. Почему же она раньше ше замечала, что.Маркус такой красивый? Да не просто красивый — он был неотразим. Во всяком случае, производил впечатление… Халат его был распахнут почти до пояса, и Гвен видела обнаженную грудь мужа. Собравшись с духом, она опустила глаза, но увидела лишь босые ноги, видневшиеся из-под подола.
— На вас ничего нет под халатом, да?
— Ну конечно, — проговорил он с невозмутимым видом так, словно они беседовали, сидя в гостиной. — Ви-дитс ли, я считаю, что одежда, особенно в теплое время года, мешает, здоровому ночному сну. Одежда раздражает меня так же, как вас — необходимость носить шляпы. А теперь вот что… — Он кивнул в сторону кровати. — Предупреждаю, я собираюсь заняться своим делом по вашей просьбе. Сейчас я разденусь и лягу в постель. Можете снова закрыть глаза, чтобы я не оскорбил вашу чувствительность.
Гвен фыркнула:
— Вы вовсе не оскорбили мою чувствительность. Просто я не хотела вас смущать.
— Вот как? — Он развязывал узел на поясе халата. — А я полагал, вы боялись, что увидите обнаженного мужчину.
— Вздор, — заявила Гвен. — Я и раньше видела обнаженных мужчин.
— Каким образом?
— Ну… Статуи, скульптуры… и прочее. В основном греческие и римские. — Она старалась не смотреть на мужа. — Видела в музеях, понимаете? Там множество статуй.
— Да, действительно. В музеях очень много обнаженных мужчин. — Он усмехнулся и повернулся к ней спиной. — Последнее предупреждение, мисс Таунсенд.
Она вскинула подбородок.
— Леди Пеннингтон, неужели забыли?
— Да-да, леди Пеннингтон, если вам угодно. — Шелковый халат соскользнул с его плеч и упал на пол.
Гвен закусила губу и заставила себя посмотреть на мужа.
Стройный и мускулистый, он был прекрасно сложен. И казалось, что кожа его поблескивала в свете свечей. Гвен вдруг почувствовала, что ей хочется прикоснуться к Маркусу, хочется прижаться к нему покрепче…
Но он, даже не взглянув на нее, забрался на кровать.
— Что вы делаете? — В голосе ее звучало негодование.
Он улегся на спину, закинул руки за голову и внимательно посмотрел на нее.
— Я собираюсь уснуть. День сегодня был весьма утомительный, вы согласны?
— Собираетесь уснуть? Уснуть… сейчас? — Гвен приблизилась к кровати. — И вы не станете меня целовать? И колени у меня не ослабеют? И не будет ничего… такого?
Он, казалось, задумался.
— Нет, наверное, не будет.
— Значит, я не вызываю у вас желания? — Она в изумлении уставилась на мужа.
