– Вы просто должны были, вот и все. – Тетушка явно волновалась.
– Разве это что-то бы изменило? – спросил он тихо.
– Не знаю, – резко ответила тетушка. – Возможно, да.
– Понимаю. – Сэр Уинчестер, промолчав, добавил: – Об этом я не подумал.
– Это бы многое изменило. – Тетушка вела себя так, будто во всем был виноват сэр Уинчестер.
– Ничего подобного. – Бедняга помотал головой, видимо, пытаясь понять странную позицию, занятую тетушкой. – Черт побери, Миллисент, это вы бросили меня! Вы разбили мое сердце!
– Мы уже объяснились, не так ли? – Отмахнувшись от Уинчестера, тетушка обратилась к племяннице, но Памела поспешно отступила от нее. – Нам незачем повторять...
– Нет, это требует повторения, – резко возразил Уинчестер.
Памела теперь в любую минуту могла бы уйти, ибо разговор становился слишком личным для посторонних. Она сделала несколько шагов к двери.
– Хорошо, я сожалею, – раздраженно сказала тетушка. – Примите мои чистосердечные извинения.
– И это все? – повысив голос, спросил сэр Уинчестер. – Это все, что вы хотели сказать? Вы оставили меня ждать вас в церкви, где собрались наши семьи и друзья, а вам по этому поводу совсем нечего сказать?
Тетушка пожала плечами:
– Это непростительно с моей стороны.
– Непростительно? Ха! Вы даже не известили запиской, письмом... ничем! – Сэр Уинчестер повысил голос, он начал сердиться. – Прошло несколько часов, пока я вдруг понял, что вы не вернетесь. Вы покинули страну. Все это вы написали в записке, которую оставили сестре!
– Но это же моя сестра!
– А я человек, за которого вы собирались выходить замуж!
Памела поняла, что тетушка Миллисент все же нуждалась, чтобы ее хоть кто-нибудь сдерживал, и решила не уходить.
– Я безгранично сожалею, – сказала тетушка таким тоном, что даже Памела усомнилась в ее искренности.
– Уже лучше, – с облегчением сказал сэр Уинчестер.
Памеле вдруг показалось, что тетушка не нуждалась в ее помощи, и снова стала поглядывать на дверь.
– Я что-то не припоминаю, чтобы вы были так саркастичны, Уинчестер.
– А я не помню вас такой эгоистичной, Миллисент.
– Я эгоистична? Это неправда, я не эгоистка! – вскрикнула тетушка Миллисент так, что Памела вздрогнула.
Сэр Уинчестер презрительно фыркнул.
– Возможно, чуть-чуть, но... – Она ухмыльнулась. – Не думала, что вы такой ханжа.
Памела невольно застонала.
– Ханжа? Ханжа? – удивленно повторял сэр Уинчестер.
– Ханжа, – с удовольствием продолжала твердить тетушка Миллисент.
Сэр Уинчестер сжал зубы и кулаки. Наверное, это было не к добру.
– Что ж, я что-то не помню вас такой... милой. – Он прищурил глаза.
– Вот как? Вот об этом я и говорю. Сарказм вам не к лицу. Вы не совсем... – Она вдруг умолкла, а потом, сдвинув брови, переспросила: – Вы сказали «милой»?
– Да! – рявкнул он.
– Почему?
Он развел руками:
– Потому что вы такая.
– Но я сейчас стала намного старше...
– И многообещающе мудрой.
– Многообещающе? – Она долго молча смотрела на него. – Значит, вы простили меня?
– Нет, – резко сказал он и провел рукой по волосам. – Черт побери, Миллисент, я не простил вас и, наверное, никогда не прощу. Но в тот момент, когда я увидел вас сегодня, вдруг понял, какой я дурак. Двенадцать долгих лет прошло, а мое чувство к вам не изменилось.
– Неужели? – Тетушка Миллисент засияла.
Он молча изучал ее, она тоже долго молчала. Глубоко вздохнув, она все же сказала:
– Тогда признаюсь: мне тоже вас не хватало. Мы должны поговорить, мне кажется.
– Да, – согласился он. – Должны.
– Но не здесь, конечно. На этой террасе слишком много людей. – Тетушка посмотрела на Памелу: – Ты можешь уйти, если хочешь.
– Только если вы считаете, что никто не будет стрелять в вас, тетушка. – Памела вежливо улыбнулась. – Я имею в виду вас, сэр Уинчестер.
– Можете не беспокоиться, мисс Эффингтон, я никогда не застрелю вашу тетушку, – усмехнулся сэр Уинчестер. – Хотя соблазн велик.
– Какие глупости! Никто меня не станет убивать. Что за странная идея, Уинчестер? – Тетушка приблизилась к нему, глядя ему в глаза. – Вы не проводите меня домой?
– Сейчас? – Он смотрел на нее.
– Нам о многом надо поговорить. – Она пальцем провела по краю лацкана его сюртука. – Уже поздно.
Он остановил ее руку, глядя ей в лицо. Какое-то время они смотрели друг на друга.
Отвернувшись, Памела кашлянула и сказала:
– Я должна вернуться в танцевальный зал.
– Да, конечно, ты должна, – ответила тетушка. – Ты должна веселиться, дорогая.
Памела понимала, что на сей раз тетушке не до забот о ней.
– Да и вы тоже, – пробормотала она, покидая террасу.
Это был неожиданный поворот событий. Кто бы мог подумать, что мужчина, которого тетушка бросила, продолжал любить ее столько лет? Кто думал, что тетушка тоже сберегла это чувство? Сэр Уинчестер не показался Памеле тем самым человеком, который мог бы нравиться ее тетушке, так любившей флиртовать. Он был слишком спокоен и надежен. Наверное, поэтому тетушка и убежала от него. Памела усмехнулась. Нет, сэр Уинчестер не любит легкий флирт.
Из темноты чья-то фигура преградила Памеле путь. Она чуть было не столкнулась с кем-то. Памела почувствовала раздражение. Ей надо было вернуться в зал, у нее не было желания вежливо беседовать с кем-либо на темной террасе.
Она попыталась вежливо улыбнуться:
– Простите, я не вижу, куда иду.
– Добрый вечер, Памела. Незнакомец вышел на свет. У нее перехватило дыхание.
– Ты видел ее? – Алексей оглядывал толпу. – Уже время ужина, а ее нигде нет. – Он посмотрел на леди Овертон: – У нее это в привычке? Она всегда исчезает? Можно подумать, что она прячется от меня.
– Или вы от нее, – улыбнулась леди Овертон.
– Действительно, странно. Как это вы все время умудряетесь терять друг друга? – спросил Роман.
– Как можем мы быть вместе, если кто-то обязательно задерживает тебя разговорами? В Лондоне так принято. – Алексей с отвращением смотрел на толпу гостей. – Мне с трудом удалось лишь один раз потанцевать с мисс Эффингтон, как вдруг меня перехватил какой-то джентльмен с женой, а Памелу увел кто-то из ее родных. Как много в этом зале Эффингтонов! Десятки, сотни, должно быть?
