– Я не уверен. – Алексей покачал головой. – Я слышал, что все сумасшедшие всегда утверждают, что они здоровы. Как я могу знать, что вы...
– Алексей!
– Вы в любую минуту можете начать бить невидимых мух.
– Алексей!
– Простите, – улыбнулся он.
Ему всегда нравилось, когда она сердилась.
– Ну, говорите, что дальше.
– У меня такое чувство, будто что-то произойдет. – Она умолкла, глядя на него. – Что-то ужасное.
– Ну что ж, – сказал он медленно, – мы уже обручены. Многие могли бы сказать, что ужасное уже произошло...
– Я серьезно.
В голосе Памелы были слышны гневные нотки, а Алексей спрятал свою улыбку.
– Мне бы хотелось, чтобы ничего не случилось, ничего фатального с вами.
– Это очень мило с вашей стороны, но если со мной случится что-то фатальное...
– Смерть? – быстро вырвалось у нее, хотя она совсем не думала об этом.
Мысль эта возникла только сейчас.
– Тогда придет конец нашей помолвке. Вы будете слушать многочисленные сочувствия. Не сомневаюсь, что многие мужчины подставят вам свое плечо, чтобы выплакаться.
– Перестаньте! Будьте серьезным.
Она сложила руки на груди, глаза ее метали молнии.
– Я серьезен. Это будет прекрасный конец всему. Ну хорошо, я отнесусь к этому со всей серьезностью. – Он боролся с желанием обнять ее. – Но это будет чертовски трудно.
– Ерунда! – Она подошла поближе к нему. – Но вы же не сделаете никакой глупости, правда?
– Глупости?
«Черт побери. Как я хочу прямо сейчас сделать что-нибудь глупое. Вместе с ней».
– Я готов что-то совершить. Это может очень многим показаться глупым и нелепым.
– Что-либо опасное?
Ему показалось, что у нее есть какое-то чувство к нему, даже если она иногда и думает об этом идиоте Пенуике. Почему же, когда они вместе, им гораздо труднее, чем когда они врозь? И ей, и ему.
– Я постараюсь не делать ничего опасного.
– Я верю вам. – Ее глаза искали встречи с ним.
А с другой стороны, когда они были вместе, то поговорили бы о том, что могло их ожидать.
– Да, конечно, – ответил он.
– Тогда дайте мне слово.
– Вы можете взять все, что пожелаете.
Памела удивленно посмотрела на него:
– Все, что хочу? – Он кивнул, а Памела положила свою руку ему на грудь и переспросила: – Все, что хочу?
– Все, что хотите. – Он прижал ее руку к губам и поцеловал в ладонь. – Но вы должны сейчас же уйти.
– Я не хочу уходить.
Он сам этого не хотел. Не хотел, чтобы она ушла. Но что бы там ни было, в ее же интересах они не должны были заходить дальше. Пока он не разбил ее сердце. Пока она не разбила его.
Алексей отпустил ее руку и сделал шаг назад.
– Памела, неужели вы не знаете, что может случиться, если вы останетесь у меня? В моей спальне. В это время ночи. Вы так одеты, как будто...
– Я все прекрасно понимаю.
– Я не святой. Не забывайте мою репутацию. И я не привык к отказам.
– Отлично, в этом мы единодушны. Я тоже не люблю отказы. – Их взгляды встретились. – Вы должны что-то сказать.
– Это была бы очередная моя ошибка.
– Вы так думаете? – Памела вздохнула, а потом сняла накидку и бросила ее на пол. – Жаль.
– Да, я так думаю. – Он поднял с пола накидку и накинул на нее. – Если вы хотите соблазнить меня, предупреждаю: это вам не удастся.
Памела взяла двумя пальцами накидку и снова уронила ее на пол. Это был самый соблазнительный жест, который он видел.
– Ах!
– Не играйте со мной, Памела.
– Но я люблю игры. – Она подошла к нему поближе.
– А я нет, – сказал Алексей, отступая назад, пока его спина не прижалась к спинке кровати. – Я пытаюсь спасти... вас.
– Спасти меня? – Она раздвинула руками полы его халата, открывая грудь. – Начнем с вас?
– Начните с себя! – Он схватил ее за руку. – Предупреждаю вас, Памела, я не буду сопротивляться.
– Хорошо. – Она распахнула его халат, наклонилась и поцеловала его в обнаженную грудь.
Не удержавшись, он прижал ее к себе.
– Памела, Чаровница! – Застонав, он стал целовать ее бешено и страстно, изучая и лаская ее.
Их тела сплелись в одно целое. Памела сорвала с Алексея халат и бросила его на пол. Теперь между ними не было преград. Он чуть соскользнул с нее, чтобы увидеть ее обнаженной, а она лежала и ждала, лаская его своими руками легко, но как-то неуверенно. И ему это понравилось. Невинность и желание.
Неожиданно он отступил.
– Алексей... – дрогнувшим голосом простонала она.
– Помолчите хотя бы сейчас, Памела. Я хочу видеть вас. Это было то, что он никогда не делал раньше, но, что всегда хотел сделать.
– Я не хочу, чтобы меня осматривали.
Он рассмеялся и взял ее за руку.
– Я не собираюсь осматривать вас. – Его глаза скользнули с ее глаз на тонкую шею, а потом ниже. – Я хочу поклониться, хочу боготворить вас. Памела, на которую падал луч лампы, была похожа на творение самого Боттичелли, на ожившую фреску, на ангела, спустившегося с небес: высокая полная грудь, тонкая талия, широкие бедра. Она была такой, какой он видел ее в своих снах.
– Ну и как, насмотрелись? – спросила она, чувствуя неловкость.
– Никогда, – промолвил он и отпустил ее руку.
Приблизившись к Памеле еще ближе, он вдруг встал перед ней на колени и коснулся губами ее груди. Она напряглась и попыталась отстраниться, но он держал ее так крепко и ласкал до тех пор, пока она не затихла. Он тоже немного успокоился.
Ничего не сказав ей, Алексей подхватил ее на руки и положил на постель. Освободившись от последней одежды, он лег рядом, наслаждаясь ароматом ее тела. Теперь он ласкал ее языком. Алексею было сладко чувствовать ее нежные места, до тех пор пока он не убедился, что может овладеть ею.
– Алексей, – простонала она и обхватила его руками.
Он чувствовал, как ее ногти впивались ему в плечи, слышал ее стон и снова ласкал ее. А затем он вошел в нее нежно и осторожно, чувствуя влагу ее желания и стараясь не испортить все спешкой. Их тела слились в одно целое, прекрасное, навсегда.
Но вдруг, почувствовав едва заметный толчок, он понял, что Памела ждет, что она, возможно, не сразу приняла его в себя. Она, видимо, ждала, чтобы он опять коснулся ее языком, опять задыхался и желал ее, чтобы он открылся весь и потянулся к ней. И когда он думал, что должен умерить свое желание, она вдруг произнесла его имя и впилась ногтями в его плечо. Неожиданное грубое желание буквально сотрясло его. Он бросился на нее, ждущую. На мгновение он вдруг подумал, что готов даже умереть в ее руках ради любви.
