– Разумеется, только глупец может полностью полагаться на нимф.
Но насколько глупее полагаться на мужчин: особенно на мужчин с широкими плечами, заразительным смехом и коварной ямочкой на щеке.
– Ну, не знаю… Неужели это все, что вы вынесли из нашей истории? – Маркиз наклонил голову, словно собираясь поцеловать ее.
Фиона не возражала. Возможно, это стоило сотни фунтов – снова поцеловать его и почувствовать, как от поцелуя слабеют колени. Определенно маркиз был очень искусен в поцелуях.
– Нет. – Фиона произнесла это слово и вздохнула.
Его губы застыли совсем рядом от ее губ.
– Нет?
– Нет. – Фиона не смогла скрыть сожаления.
– Вы уверены?
– Да. – Она медленно покачала головой. – Это не имеет отношения к истории.
– К истории? – Неожиданно на лице Джонатона отразилось смущение, и он выпрямился. – Ах да, наша история…
– Верно, наша история. Это ведь миф, и только.
– Да, вы правы. – Маркиз скрестил руки на груди. – Что ж, продолжайте.
Некоторое время Фиона молча смотрела на него. Очевидно, судя по его внезапной вспышке, Джонатон хотел поцеловать ее не меньше, чем она его, и она не могла не испытывать удовлетворение от этого.
– Ну так вот, мифы имеют целью объяснить те стороны природы, которые человеку непонятны. – Фиона указала на рисунки, разложенные на столе. – Наша история совершенно точно объясняет, почему месяцы между зимой и летом, сезоны весны и осени, иногда холоднее, иногда теплее, чем мы этого ожидаем.
Маркиз медленно прищурился:
– Что?
– Пожалуйста, не притворяйтесь: вы отлично понимаете, о чем идет речь. Когда Зима прилагает максимум усилий, чтобы соблазнить март и удержать его рядом с собой, март останется холодным. Но когда Лето умаслило и уговорило март прийти в его объятия, побыть с ним рядом, март становится гораздо теплее обычного. Если март мечется, разрываясь между двумя богами, на нас обрушиваются бури: их сила и суровость зависят от эмоций и степени усилий, которые прилагают боги, чтобы завоевать благосклонность марта. То же самое верно в отношении апреля, мая, сентября, октября и ноября.
Джонатон долго молчал.
– Ну скажите же что-нибудь!
Он глубоко вздохнул.
– Сто фунтов – ваши.
Чувство радостного удовлетворения охватило Фиону, ее лицо озарила улыбка.
– А что я вам говорила?
– Это просто блестяще.
– Вы действительно так считаете? – Фиона снова посмотрела на рисунки. – По-моему, получается даже лучше, чем я ожидала. Вот только дальнейшее развитие сюжета потребует объединенных усилий, а следовательно, я не могу принять ваши деньги.
Джонатон протестующе взмахнул рукой:
– Это исключено: я всегда оплачиваю свои долги!
Не выдержав, Фиона засмеялась:
– Беспрецедентное пари: сто фунтов против поцелуя.
– Беспрецедентное или нет, но я дал слово.
– Вы также дали слово жениться на мне, однако не видите никакой проблемы в том, что не выполнили обещания.
– Тогда я думал, что все это…
– Да-да, я знаю и предпочла бы не выслушивать это снова. Давайте решим вопрос миром: я приму от вас пятьдесят фунтов, но не больше.
Джонатон покрутил головой.
– То есть половину ставки?
Фиона кивнула.
– А я получу половину поцелуя?
– Вряд ли мне известно, что такое половина поцелуя.
– Мне тоже, но, как я полагаю, вместе мы сможем это выяснить.
Фиона в упор посмотрела на него:
– Вы в самом деле настроены пофлиртовать со мной, Джонатон Эффингтон?
– Не могу сказать, что настроен, но флиртовать – это так естественно…
– Вы отказались жениться на мне, однако хотите поцеловать меня. – Фиона невольно наклонилась к нему. – А вы не хотите чего-то большего?
Глаза Джонатона превратились в щелки.
– Большего?
– Да, большего. – Фиона вдруг почувствовала, что ее все больше охватывает гнев. – Разве один поцелуй не приведет к другому, а потом к третьему и так далее? И где вы хотите остановиться?
– Я не…
– Вы не хотите останавливаться? А если это приведет к женитьбе?
– Я вовсе не…
– Конечно, вы вовсе «не», но я уже встречалась с таким типом мужчин раньше. Вы красивы и не даете никаких обещаний, кроме тех, которые легко можно прочесть в ваших глазах.
– В моих глазах? Что конкретно вы пытаетесь мне сказать?
– Всего лишь то, что вы, лорд Хелмсли, большой любитель пофлиртовать. Вопрос заключается лишь в одном: с какой целью? – Отступив назад, Фиона скрестила руки на груди. – У вас нет желания жениться на мне, об этом вы уже сказали. Тогда что же?
Джонатон протестующе взмахнул рукой:
– Это несправедливо и не имеет никакого отношения к вам: в настоящее время у меня нет ни малейшего желания жениться на ком бы то ни было! Вы помогли мне это осознать, не спорю, но…
Фиона недоверчиво посмотрела на маркиза. Она никак не могла решить, хотелось ли ей накричать на него или залепить ему пощечину. И то и другое ее удовлетворило бы, и все же…
Джонатон поморщился:
– Я хотел сказать вовсе не то.
– А что?
– Понимаете, вы умны, красивы, и за то короткое время, которое мы провели вместе, я понял, что вы вряд ли способны стать покорной и мягкой женой. – Маркиз провел рукой по волосам. – В то же время я сомневаюсь, что какая-нибудь другая женщина подходит на роль герцогини больше, чем вы…
– В таком случае чего же вы ищете?
– Ну, я никогда всерьез не верил в любовь. – Джонатон покаянно вздохнул. – Мои друзья даже считают, что я никогда не был влюблен.
– И вы считаете, что они правы?
– Не думаю, что они правы, но… – Маркиз беспомощно пожал плечами. – Одним словом, я и сам не знаю.
– Ясно. – Фиона тряхнула головой. – А вот у меня нет таких колебаний в отношении замужества. Независимо от того, сработает ваш план или нет, я определенно намерена в один прекрасный день выйти замуж. И надеюсь сделать это по любви. Но даже если замужество лишь станет инструментом разрешения моих финансовых проблем, я не поступлюсь своей честью.
Джонатон невольно подался к ней:
– Фиона, я никогда…
– Разве? А кто смотрел на меня так, словно я лакомый кусок, который вы хотели бы проглотить?
