При других обстоятельствах Джонатон ни за что не прервал бы работу, но бог Лета в этот момент вел ожесточенную баталию, чтобы овладеть сентябрем, и Джонатон попытался сохранить сосредоточенность посреди кипящих на страницах страстей, а не думать о том, как накаляется обстановка в библиотеке.
– Нам нужен броский заголовок, – повторил он, и в его голосе послышалась озабоченность. – Когда мы говорим об алчном взоре бога Лета, эпитет «алчный» вполне уместен.
Еще бы, подумал Джонатон, ведь взгляд бога устремлен на обольстительно длинные ноги нимфы. Вероятно, столь же длинные ноги у Фионы, а насколько обольстительны они могут быть, и какие ощущения он мог бы испытать, если бы они обвились вокруг него, об этом лучше вообще не вспоминать.
Маркиз украдкой вздохнул.
– И все же мы до сих пор не придумали названия. Что-то звучащее много эффектнее, чем просто «Книга рисунков Фионы».
Фиона удивилась:
– «Книга рисунков Фионы»?
– Впрочем, это тоже кажется весьма уместным. Эта книга должна определить вашу судьбу, не так ли?
Легкая улыбка тронула уголки ее губ.
– Как мило…
– Я вообще милый человек. – Маркиз пожал плечами так, словно удовольствие, которое она испытала, услышав возможное название книги, для него мало что значило. – Кроме того, у вас красивое имя; оно означает, насколько я понимаю, «прекрасная» и очень вам подходит.
– В самом деле? – Фиона притворно нахмурилась и, как бы поддразнивая его, попыталась уточнить: – А может, оно означает «чрезвычайно бледная»?
– Нет, «прекрасная», – сердито возразил Джонатон.
Обыкновенная женщина упала бы к его ногам за такой комплимент и, конечно же, не заставила бы автора комплимента чувствовать себя неуклюжим школьником. Но может, тут сыграл роль тот факт, что он в течение долгого времени придумывает фразы эротического содержания, чтобы объяснить рисунки, которые, невзирая на то, что говорят о них другие, изображают пикантные моменты? При этом он находится в компании женщины, которая красива, привлекательна и умна; она хочет стать его другом, даже женой, но пока находится где-то посередине, и этого вполне достаточно, чтобы свести любого мужчину с ума.
Маркиз наклонился над столом и зашуршал страницами, которые они написали, стараясь не замечать, насколько близко находится к ней. Достаточно легкого усилия – и он коснется губами ее губ…
Увы, он не должен забывать, что за это можно получить смачную пощечину. А все из-за дурацкой договоренности о том, что они не будут целоваться. Хотя в этом есть резон: кто знает, куда может завести их один невинный поцелуй?
Отыскав нужную страницу, Джонатон стал читать текст вслух, ритмично постукивая пальцем по столу:
– «Прекрасная нимфа молча стояла перед ним».
Фиона подавила улыбку.
– Ах, как это увлекательно!
– Да, и не только в книге. «Вы прекрасны, вы исключительно привлекательны, и любой мужчина почел бы за счастье обладать вами».
«Даже я». Эта мысль пришла в голову Джонатона неизвестно откуда, и он поспешил отбросить ее.
– Любой мужчина?
– Да. – Маркиз сцепил руки за спиной и зашагал по комнате, надеясь вскоре положить конец дискуссии. Лучше всего не обсуждать столь деликатные вопросы, которые выпадают из сферы того, что называется дружбой.
Беда только в том, что он никогда не хотел друга противоположного пола, даже в лице Джудит, до такой степени, как хотел Фиону.
– Ну-с, вернемся к заголовку.
– Мне нравится «Книга рисунков Фионы», – с улыбкой сказала она.
– Мне тоже, но это нарушает принцип анонимности. Джонатон продолжал, по своему обыкновению, шагать, поскольку это помогало ему думать, но думал он на этот раз о Фионе. Разумеется, это было неправильно, но он ничего не мог с собой поделать.
– В таком случае нам следует изменить название. – Фиона с невинным видом посмотрела на маркиза: – Что, если мы назовем ее «Книга Джонатона»?
Маркиз бросил на нее сердитый взгляд, и Фиона поспешила подавить улыбку.
– Простите, я не подумала, что вам это может не понравиться.
Маркиз выразительно вздохнул.
– Поскольку история пишется в духе мифа или легенды, мы могли бы использовать в заглавии любое слово.
– «Миф Джонатона»?
Он резко остановился и сердито посмотрел на Фиону:
– Будьте серьезны, мисс Фэрчайлд! Нам предстоит многое сделать сегодня, и вопрос о заголовке тоже очень серьезный.
– Да, конечно. – Фиона кивнула. – Могу я спросить, что повергло вас в столь дурное настроение?
– У меня вовсе не дурное настроение. – Маркиз поморщился. – А если вам так показалось, приношу мои извинения. – Он провел рукой по волосам. – Я в последнее время что-то плохо сплю…
– В последнее время?
– Скажем, с Рождественского сочельника.
Фиона улыбнулась:
– Вот как?
– Да. После этого моя жизнь вышла из привычной колеи.
– Ваша жизнь вышла из привычной колеи?
– Именно! Я не привык к этому, и мне это совсем не нравится. Моя жизнь всегда носила упорядоченный характер.
– Вы хотите сказать – была однообразной и скучной?
– Отнюдь! Моя жизнь никогда не представлялась мне скучной и всегда мне нравилась. Я люблю свою семью и своих друзей и никогда не испытывал недостатка в компании. К тому же я вкладываю капитал в ценные бумаги, а также пишу рассказы, которые, возможно, никто, кроме меня, никогда не прочитает. Тем не менее я обычно знаю, что должно произойти в тот или другой день, и мне это также нравится.
– И вы не считаете это скучным?
– Как бы много дел у меня ни было, я всегда успевал повеселиться, а потому не считаю свою жизнь скучной. Я все всегда держу под контролем… По крайней мере держал до последнего времени.
– А сейчас?
– А сейчас я не имею понятия, что может принести следующий день, и это приводит меня в замешательство.
– Понятно. – Фиона с сочувствием посмотрела на маркиза. – Искренне сожалею, что втянула вас в свои дела. – Она в упор посмотрела на него. – А может, вы втянулись в них сами? Все, что вы должны были сделать, – это сказать: «Знаете, мисс Фэрчайлд, несмотря на ваши замечательные качества, я не женюсь на вас». Однако вы, надменно считая, будто весь свет вращается вокруг вас, сделали ложный вывод о том, что вся моя жизнь – не более чем уловка, к которой прибегли ваши друзья, чтобы вас одурачить. – Она самым любезным образом улыбнулась.
Маркиз беспомощно пожал плечами. Первым его желанием было возразить, но он не смог этого сделать. К сожалению, Фиона права, а он – настоящий осел.
