Гоша, проследив за взглядом сожительницы, тоже увидел невзрачного мужичка, и челюсть его отвисла.
– А это что за экспонат? – воскликнул он с глубоким и выстраданным возмущением. – Значит, пока муж тяжелым трудом зарабатывает тебе на красивую жизнь, ты за его спиной принимаешь каких-то козлов недорезанных?
– Это не козел! – вскинулась Валентина. – Это гражданин из Горсвета, он пришел насчет запаха газа… то есть, тьфу, из Горгаза насчет запаха света…
– Это мы сейчас выясним, насчет какого он запаха! – Гоша устремился вслед за незнакомцем, но тот непостижимым образом выскользнул из прихожей.
– Куда убегаешь, козлина?! – продолжила Валентина с прерванного места. – Смотри мне в глаза, когда я с тобой разговариваю! Ты вчера плюнул мне в душу, испортил самый важный день в моей жизни – так теперь смотри мне в глаза! Какие люди мной интересовались! Не тебе чета!
Семейная жизнь развивалась своим чередом. Вернувшись домой, я застала соседей в самом разгаре семейного счастья, последовавшего за бурным примирением. Дверь в их комнату была закрыта, и из-за нее доносились такие звуки, какие запрещены в фильмах, предназначенных для семейного просмотра. Видимо, хотя у них уже и не первая свадьба, они решили снова устроить полноценный медовый месяц.
Я так устала, что тут же завалилась в постель и мгновенно заснула, несмотря на звуковое сопровождение, доносящееся из-за стены.
Но очень скоро проснулась.
В комнате было довольно светло – ее заливал белый и призрачный лунный свет. Я приподнялась на постели от какого-то беспокойства.
В моей комнате кто-то был.
Этот кто-то сидел возле окна в глубоком кресле, уйдя лицом в тень.
– Кто здесь? – проговорила я севшим от волнения голосом.
Человек в кресле поднялся, сделал шаг вперед, и на его лицо упал свет луны. Лицо у него было взволнованное, озабоченное. Очень знакомое мне лицо.
Это был мой отец.
– Пап, – проговорила я испуганно. – Ты же умер!
– Умер, – кивнул он, как будто это было что-то само собой разумеющееся. – И ты умрешь, – ответил он тихим, печальным голосом. – Ты умрешь, дочка, если сейчас же не проснешься! Просыпайся, Маша! Просыпайся!
Я вскрикнула – и действительно проснулась.
В моей комнате стало довольно светло – не от луны, а просто уже почти наступили знаменитые питерские белые ночи.
Разумеется, в комнате никого не оказалось. Было очень душно – перед сном я забыла открыть окно.
И еще… и еще в комнате чем-то пахло.
Чем-то неприятным и опасным.
Я спустила ноги с кровати, нашарила тапочки, встала.
Во рту появился отвратительный металлический привкус, меня замутило, слегка закружилась голова. Я пересекла комнату, открыла дверь в коридор…
Здесь запах чувствовался гораздо сильнее. Казалось, он был плотным, весомым – не запах, а густая тяжелая жидкость…
Наконец я поняла, чем пахнет – кухонным газом.
Меня замутило сильнее, чем прежде, перед глазами поплыли радужные пятна.
Держась за стенку, я двинулась на кухню.
Наверняка соседи, забыв обо всем на свете из-за своего внепланового медового месяца, забыли закрыть газовый кран. Или оставили на плите чайник, он залил горелку, со всеми вытекающими последствиями… в любом случае, нужно скорее перекрыть газ и открыть окна, проветрить как следует квартиру…
Рядом со мной распахнулась дверь, в коридор вылетела Валентина – всклокоченная, помятая, в кое-как запахнутом синем халате, надетом на голое тело.
– Чегой-то случилось? – пробормотала она полусонным голосом. – Ой, чегой-то меня тошнит… уж не беременная ли я? Хотя чего это я – разве в первый день бывает…
– Не беспокойся, меня тоже тошнит, а я уж точно не беременная, – утешила я ее. – Тут не в этом дело…
Не дослушав меня, Валентина потянулась к выключателю, чтобы включить свет в коридоре, я еле успела схватить ее за руку:
– Стой! Квартира полна газа, если сейчас включить свет – все взорвется!
– Газа? Какого газа? – недоуменно переспросила Валентина. Спросонья она плохо соображала. Впрочем, не только спросонья.
– Обыкновенного газа! Бытового! На котором ты своему Великолепному Гоше борщи варишь! Небось ты и оставила газ с вечера… – я отпихнула ее в сторону, протиснулась на кухню, метнулась к плите… все конфорки оказались закрыты.
– Да Гоша в жизни борща не ел! – возмущенно выкрикнула за моей спиной Валентина.
Не тратя времени на пустые разговоры и раздумья, я распахнула окно, свесилась в него, жадно дыша…
Свежий воздух и ночной холод освежили меня, в голове прояснилось. Глубоко вдохнув и задержав дыхание, я вернулась к плите, обошла ее сзади – туда, где к ней подходила магистральная труба. Кран на ней был открыт – впрочем, мы его никогда не закрываем. Чуть ниже крана раздавалось едва слышное шипение. Я быстро повернула кран, и шипение тут же прекратилось.
Я вернулась к окну, немного отдышалась, повернулась к Валентине. Она была бледна как смерть, стояла, прислонившись к дверному косяку, но, тем не менее, достала из кармана пачку сигарет и уже тянулась за зажигалкой…
– Стой, дура! – закричала я, и выхватила у нее зажигалку. – Взорвемся же к чертовой матери…
– Ой, помираю… – испуганно проговорила Валентина и начала медленно сползать на пол.
Я подхватила ее, подставила плечо, подтащила к окну и положила на подоконник. Через минуту Валентина поднялась, встряхнулась и глянула осмысленно.
Теперь она порозовела и выглядела гораздо лучше.
Да и запах газа больше почти не чувствовался, его вынесло сильным сквозняком.
– Ой, – всполошилась Валентина. – А как там мой Гошенька? Жив ли он?
– Ничего ему не будет! – заверила я соседку. – Если он от паленой водки не окочурился, проспался и на работу побежал, так этот газ ему – как слону дробина!
– А что там было-то? – спохватилась Валентина, повернувшись к плите.
– Да труба разошлась, – объяснила я, как могла. – То ли гайка ослабела, то ли проржавело что-то. Утром придется газовщика вызывать. А завтракать будете кефиром, – добавила я мстительно.
– Газовщика? – на лице Валентины проступило изумление. – Так он же уже приходил! Как раз сегодня… то есть вчера вечером… еще спрашивал, не пахнет ли газом…
Я ее не слушала.
Я вспоминала свой сон.
До меня внезапно дошло – ведь это отец спас меня… ну, и Валентину с Гошей заодно. Если бы он не пришел во сне, если бы не разбудил меня – я бы не проснулась, умерла бы во сне от отравления газом. Или Валентина встала бы, включила свет или закурила – и вся квартира взлетела бы на воздух…
