– Да, это я! Ну да, ты говорила, конечно, но здесь такое дело…
Он весь изогнулся, глаза блестели, голос звучал неровно, взволнованно – и вовсе не оттого, что почти на его глазах погиб человек! Нет, он был взволнован этим разговором, точнее, тем, с кем разговаривал… он был сам не свой! В жизни не видела его таким! И уж с Ольгой он точно так не разговаривает! Нет, не Ольге он звонит, это сразу видно. А вот кому? Да ясен перец – даме сердца. Муж моей сестрицы завел себе обоже, а Ольга-то считала его правильным и занудным…
Я тут же рассердилась на себя – да мне-то какое дело, что они наставляют друг дружке рога? Пускай бодаются без меня!
Я хотела выйти из укрытия, но прислушалась к разговору, и волосы мои, и так взлохмаченные, просто встали на голове дыбом.
– Все в порядке… да, она мертва… мертвее не бывает… – Григорий нервно хихикнул. – Говорю тебе, все в порядке! Все точно по плану! Я вызвал ее сюда и все организовал! Как вызвал? По телефону, вот по этому самому! Что? Ты считаешь, этот звонок могут проверить, и проследить нашу связь? Ну хорошо, я его выкину! Да, сейчас же выкину!
Он сложил телефон, огляделся и швырнул его в кусты – совсем недалеко от того места, где я пряталась. Мобильник шлепнулся в грязь и обдал меня дополнительными брызгами.
Григорий же быстро зашагал прочь, не оглядываясь на толпу, окружающую место трагедии.
А я выбралась из кустов и стояла, как громом пораженная, пытаясь осмыслить то, что только что узнала.
Что сказал Григорий? Что вызвал ее – то есть меня – и все организовал! Что организовал? Да вот такую страшную смерть! Эту бетонную плиту, валяющуюся поперек тропы, эти ноги в драных джинсах, торчащие из-под нее…
Тут мне стало до конца ясно, как все произошло: эта девчонка погибла из-за своего сходства со мной! Оттуда, сверху, из кабины крана, ее приняли за меня – и придавили, прихлопнули, как надоедливую муху!
А Григорий все это спланировал заранее, специально вызвал меня именно сюда, зная про ремонт, про тропинку, про подъемный кран…
От этих мыслей мне стало холодно, как будто в теплый весенний день вдруг подул ледяной ветер.
Он заранее спланировал мою ужасную смерть… он спланировал ее не сам, не один, а с кем-то… с тем, с кем сейчас разговаривал по телефону!
И это точно была не Ольга.
Я поняла это по его лицу, по его позе, по его голосу. С Ольгой он так не разговаривает! Я было подумала, что он влюбился, но, видно, отношения у него с неизвестной дамой гораздо более сложные. Простой интрижкой тут и не пахнет!
Но из этого можно сделать обнадеживающий вывод, единственный обнадеживающий вывод в моем безнадежном положении: Ольга, моя сестра – не желала мне смерти, не пыталась подставить меня, как внушал мне Григорий! Я могу ей верить!
Я дернулась за мобильным, чтобы позвонить Ольге – и вспомнила, что он был в сумочке, в той самой сумочке, которую выхватила у меня несчастная девчонка, так страшно заплатившая за свой проступок. В сумочке, которая лежит сейчас под многотонной бетонной плитой.
Тут я подумала о телефоне Григория. Он его все равно выбросил, а я могу им воспользоваться… кроме того, мне пришло в голову, что в этом телефоне записаны его звонки, в частности – последний звонок, значит, можно будет узнать номер его сообщника!
Я бросилась туда, где Григорий бросил телефон, – и увидела тетку-бомжиху, которая уже подбирала аппарат Григория.
Я коршуном бросилась на нее, пытаясь перехватить телефон, и зашипела сквозь зубы:
– Отдай!
Кричать я боялась – вдруг Григорий услышит мой голос и вернется?
Бомжиха не собиралась расставаться со своей добычей. Она вцепилась в телефон и отбивалась свободной рукой, приговаривая:
– Ишь, какая хитрая! Телефончик захотела! Это место мое, я тут всегда кантуюсь, если что здесь нахожу – все мое, по закону! Так что нечего тут!
– Отдай телефон, дрянь! – шипела я, пытаясь отобрать у нее мобильник. – Отдай, а то милицию вызову!
– Шиш ты ее вызовешь! – хитро ухмыльнулась бомжиха и для убедительности показала большую грязную фигу. – Не твой это телефон! Я видела – мужчина его бросил! А ты тут сама в кустах ошивалась, значит, милиция тебе ни к чему! И кто из нас дрянь – это еще неизвестно! Ты на себя посмотри – вся изгваздалась!
В словах бомжихи была большая доля правды.
Насчет милиции я явно погорячилась и рассчитывать могла только на себя. А раз так…
Я как следует пнула ее в бок носком туфли.
Конечно, туфельки на каблуке сильно уступают в драке моим прежним ботинкам на толстой подошве, но и у них есть достоинство: сильный и точный удар острым носком такой туфли может вывести противника из строя!
Именно это и произошло: бомжиха как-то странно хрюкнула и осела, моргая красными глазами и открывая беззубый рот, как выброшенная на берег рыба. Я воспользовалась ее временной беспомощностью, рванула телефон и бросилась прочь. Вслед мне отдышавшаяся бомжиха хрипло и горестно выкрикнула:
– Понаехали тут! Нормальному отечественному бомжу проходу не дают!
Отбежав на безопасное расстояние, я перешла на шаг, выровняла дыхание и открыла телефон Григория.
Первым делом я нашла последний набранный номер, тот номер, по которому он разговаривал перед тем, как выбросить телефон.
Под влиянием внезапного порыва я нажала кнопку вызова и поднесла телефон к уху.
Почти сразу мне ответил женский голос. Этот голос показался мне смутно знакомым, хотя я, как ни напрягалась, не могла вспомнить, где и когда я его слышала.
– Алмазный ты мой! – проговорила незнакомка вместо приветствия. Интонация совершенно не соответствовала словам – она была раздраженной, больше того – голос незнакомки едва не клокотал от ярости. – Алмазный ты мой, я тебе ясно сказала – не звони мне больше по этому телефону! Вообще не звони какое-то время! А этот телефон немедленно выброси! Причем так, чтобы его никто не нашел! И заляг на дно, я сама с тобой свяжусь, когда понадобится! Понял, алмазный мой?! Что ты молчишь? Ты понял меня или нет?
Я по вполне понятной причине не издавала ни звука, и незнакомка заволновалась:
– Григорий, это ты?
Поскольку я по-прежнему не отвечала, она прошипела что-то неразборчивое и отключилась.
Да, пожалуй, поторопилась я с этим звонком…
За этими мыслями и разговорами я сделала круг и снова оказалась возле забора стройплощадки.
Толпа вокруг места происшествия уже почти рассосалась, зато рядом с бетонной плитой стояла машина с мигалкой, и два милиционера уныло разглядывали торчащие из-под плиты ноги. Милиционеры были удивительно разные, как цирковые клоуны – один долговязый и рыжий, другой низенький и темноволосый. Вместе с тем они казались чем-то удивительно похожими, как бывают похожи долго прожившие бок о бок люди.
