– Но их же четверо! – повторил настырный Травкин, как Галилей повторял «И все-таки она вертится».
– Кого четверо? О ком ты говоришь? – учительница оглянулась на назойливого очкарика.
– Об этих охотниках, – ответил Травкин. – Видите – один, два, три, четыре…
– Не может быть, – учительница повернулась к скульптуре и пересчитала. – Действительно, четверо… а в методическом пособии сказано, что трое… безобразие, вводят педагогов в заблуждение! Ладно, дети, пойдемте дальше, у нас еще сегодня в программе посещение зоопарка… Тихомиров, я же тебе говорила – не приставай к собаке, ей это может не понравиться!
Дети со своей предводительницей удалились, а я смогла наконец перевести дыхание и почесать нос.
Однако долго отдыхать мне не пришлось: на аллее появился Григорий.
Я застыла, не сводя с него глаз.
Григорий быстро подошел к скульптуре, затравленно огляделся по сторонам, взглянул на часы. Во всем его облике чувствовалось крайнее нервное возбуждение, руки заметно дрожали, на щеках выступили красные пятна. Он обошел вокруг скульптуры, присел на кованую скамью, тут же снова вскочил и заходил взад-вперед по площадке, нервно сжимая руки и вглядываясь в глубину аллеи.
Прошло еще несколько минут, и Григорий вдруг оживился и повернулся всем телом влево.
Я не могла повернуть голову, боясь выдать себя, и только скосила глаза в том направлении. Вскоре я увидела приближающуюся по аллее девушку.
Девушка была самая обыкновенная, совсем молоденькая, возможно, чуть старше двадцати лет. Надо сказать, довольно привлекательная, со вкусом одетая, волосы пышные. И еще… что-то в ее внешности показалось мне смутно знакомым. Где-то я ее раньше видела.
Григорий подскочил к ней, схватил ее за руки, но девица оттолкнула его, ее лицо перекосилось, она сразу стала старше и куда менее привлекательна. Взглянув на Григория, она проговорила сквозь зубы:
– Ну, и что у тебя стряслось? Что разнюхала Ольга? Небось ты же сам ей и проболтался!
– Ольга? – удивленно переспросил Григорий. – При чем здесь Ольга? Что она знает?
– Это ты меня спрашиваешь? – незнакомка смотрела на него исподлобья. – Это же ты мне написал, что Ольга что-то узнала… и вообще – какого черта ты меня сюда вызвал? Я же сто раз повторяла – нам нельзя встречаться! Неужели ты так туп, что не понимаешь самых простых и очевидных вещей!
– Я?! Это я тебя вызвал? – Григорий выглядел совершенно ошарашенным. – Но ведь это…
– А кто же еще? Сообщение пришло с твоего телефона, алмазный мой! А я, между прочим, велела тебе его выбросить! Что, жаба задушила? Жалко стало телефончик?!
Григорий помотал головой, пытаясь собраться с мыслями.
– Но я его и выбросил… сразу после нашего разговора… ничего не понимаю! Какое сообщение?
– Выбросил?! – Девица наклонила голову набок, изучающее вгляделась в собеседника. – Ты ври, да не завирайся! Сообщение пришло с твоего телефона – это факт! Иначе почему ты сюда пришел?
Григорий разевал рот, пытаясь что-то сказать, но от изумления и растерянности он лишился дара речи.
– Ты что, алмазный мой, решил сыграть свою собственную игру? – прошипела девица. – Решил меня кинуть? Так вот, имей в виду – не на ту напал! Со мной такой номер не пройдет!
– Я выбросил телефон! – выпалил наконец Григорий. – Я не посылал тебе никакого сообщения! А сюда пришел, потому что ты мне позвонила! Ведь ты сама позвонила мне вчера и велела прийти сюда, к этой дурацкой скульптуре! Уж с этим-то ты не будешь спорить?!
– Я?! – девица бросила взгляд на скульптуру, как будто впервые ее увидела. – Должно быть, ты бредишь…
– Ну да, ты! Я прекрасно узнал твой голос! Ты сказала, что случилось что-то важное, что это не телефонный разговор… я очень удивился – ведь ты сама все время повторяла, что нам нельзя встречаться…
– Разумеется, – девица неожиданно успокоилась, заговорила тише, пристально разглядывая Григория. – И куда же, интересно, я тебе позвонила, если ты клянешься, что выбросил свой телефон?
– Ты позвонила в квартиру… на домашний номер… хорошо еще, что Ольги не было дома…
– Что?! – девица снова повысила голос, он зазвучал визгливо, истерично. – На домашний номер? Да ты сам-то понимаешь, какую чушь несешь? Не знаю, что ты задумал, алмазный мой, но предупреждаю – со мной такие номера не пройдут!
– Боже мой! – проговорил Григорий с неожиданной печалью. – Как ты изменилась! Совсем недавно ты говорила о любви, о нашем общем будущем, а теперь… теперь я тебя не узнаю!..
– Любовь? – девица издевательски расхохоталась. – Какая любовь, алмазный мой? Нас с тобой связывает не любовь, а кровь! На нас кровь, не забывай! И то, что мы с тобой пару раз переспали, совершенно не имеет значения!
– Вот как? – голос Григория из растерянного становился злым. – А раньше ты говорила другое…
– Мало ли что я говорила, – девица почти успокоилась, – говорила то, что ты хотел услышать. И только не надо изображать здесь обманутого в лучших чувствах, ты же не мальчик невинный! Оставь в покое любовь и всякую ерунду. Теперь между нами более крепкая связь!
– Это ты убила его! – выпалил вдруг Григорий. – Это ты убила Каренина! Не знаю, зачем это тебе было нужно, но это ты…
– Заткнись! – девица подскочила к нему, схватила за лацканы пиджака, резко дернула. – Заткнись и не называй этого имени! – она опасливо огляделась. – И не прикидывайся идиотом, ты прекрасно знал, зачем понадобилось, чтобы он пришел в ту квартиру! И не смей называть его имя, если не хочешь угодить на нары!..
– Здесь никого нет, – усмехнулся Григорий, почувствовав ее страх. – Никого, кроме дурацких охотников!
Здесь он был прав. Никого, кроме охотников, поблизости не было, но по крайней мере один из охотников слушал их разговор очень внимательно, стараясь не пропустить ни слова.
– Тем не менее никогда не называй его имя, это слишком опасно! И вообще, запомни – я его не убивала, он упал совершенно случайно, поскользнувшись на кафеле!
– Не верю! – перебил ее Григорий. – Ни на грош не верю! Ты его убила…
– В любом случае, алмазный мой, мы с тобой соучастники, его кровь на нас обоих. Ты сделал слепки ключей от той квартиры, ты отдал их мне, это легко выяснится – так что отвечать будем вместе!
– Только что-то твой замечательный план не сработал, – ехидно проговорил Григорий. – Ты хотела подставить Ольгу, а милиция, явившись утром по твоему звонку, не нашла никакого трупа. Он почему-то оказался за тридцать километров оттуда, в чужом строящемся доме… Как ты это объяснишь?
Судя по голосу, девица страшно разозлилась.
– Ладно, – процедила она, – я облажалась. Но на тебе, алмазный мой, все же висит одно убийство, убийство твоей свояченицы! Уж тут ты не отвертишься, это – твоя собственная работа…
