И в России уже водились за ней кое-какие темные делишки – наркотики, связи с организованной преступностью… девушка из молодых, да ранняя!
– Ну и чего она от нас хотела? – вклинилась в рассказ Ольга. – Чем мы ей помешали? Ни разу в жизни ее не видели!
– Сейчас до этого дойду, – успокоил ее Кирилл. – Вы хоть знаете, что муж вашей матери умер два года назад и все свое состояние оставил ей?
– Да откуда же мы это знать можем! – рассердилась я. – У нас своя компания, а у них – своя!
В общем, мамуля стала богатой женщиной, но отношения с младшей дочерью стали еще хуже. Мамуле не нравился образ жизни нашей младшей сестрички. Хотя не хочу ее так называть, она нам с Ольгой никто. И тут Ирина каким-то образом пронюхала про завещание своей матери. Оказалось, что она оставляет все нам, своим дочерям. Очевидно, младшей сестре этого показалось мало, она не захотела делиться. И решила устранить претенденток. Как говорилось в одном старом фильме, на два лучше делить, чем на три. А целое всегда лучше, чем половина.
Шустрая Ирина вышла на Ольгиного мужа. Как уж она его убедила ей помогать, мы не узнаем. Хотя я всегда подозревала, что он мерзкий тип, не зря мы с ним друг друга терпеть не могли. А Ольга собственного мужа проглядела. Но это теперь не важно.
– Я виноват, – Кирилл наклонил голову, – пока занимался этими розысками – чуть не опоздал, Ирина едва не успела завершить начатое. Хорошо, что вы сумели сами за себя постоять…
– Да уж, – вздохнула я, – а как ты узнал, где я нахожусь?
– Приставили к тебе человека, – вздохнул Кирилл, – да только ты так загримировалась, что он тебя пропустил. Хорошо Маринка спохватилась, проверила, чего из одежды нету… Охранник внизу вспомнил, что какая-то бабка в старой панамке проходила, уборщица вроде…
– Сам ты бабка! – обиделась я. – Ладно, я домой пойду…
– Я подвезу! – вскочил Кирилл.
Я подошла к двери и спохватилась, что у меня нет ключей. Они остались в той самой украденной сумке, и милиция ее не скоро мне вернет. Однако из-за двери доносилась какая-то разудалая попса, из чего я сделала вывод, что мои соседи дома, и нажала на кнопку звонка.
Никто не спешил мне открывать, что неудивительно: за таким музыкальным сопровождением можно не услышать не то что дверной звонок, но и сирену пожарной тревоги.
Я позвонила еще раз, более настойчиво.
На этот раз в глубине квартиры, перекрыв голос моей тезки Маши Распутиной, раздался зычный крик Валентины:
– Гошенька, открой, там кто-то пришел!..
Судя по ласковой интонации, у них с Гошей очередной период бурного примирения…
За дверью послышались приближающиеся шаги, замок щелкнул, и передо мной возник мужчина с большой буквы «М», Великолепный Гоша во всей своей красе – в удобных тренировочных штанах китайского производства, в майке «Адидас» и с бутылкой пива в руке.
– Кого тут принесло? – проговорил он, вглядываясь в меня… и вдруг его лицо, обычно напоминающее цветом сочный астраханский помидор, побледнело, нижняя челюсть отвисла, и Гоша попятился, выдавив единственное оставшееся в его лексиконе слово:
– Мама…
Он задом пересек прихожую, затем мелко перекрестился и припустил почему-то в направлении моей комнаты.
Дернув на себя дверь, он заглянул в комнату и проговорил дрожащим, срывающимся голосом:
– Там… там Машка…
– Гошенька… – донесся из моей комнаты жалостный голос Валентины. – Гошенька, да что же это такое? Тебе уже покойники мерещатся! Гошенька, давай, сходим к доктору! Тамарка одного знает, очень хорошего, Семена Абрамовича, он от белочки замечательно лечит, Витьку ее три раза уже лечил… а то, может, подошьешься? Станешь человеком…
– Сама… сама погляди!.. – Гоша шире распахнул дверь.
На пороге моей комнаты возникла Валентина.
Она мыла пол в подоткнутом халате (между прочим, в моем халате – том самом, с распродажи, в огромных розовых цветах на белом фоне, который ей так нравился).
Поднявшись и откинув волосы с лица тыльной стороной ладони, она уставилась на меня, и краска здорового провинциального румянца сошла с ее лица.
– Мама! – проговорила она дрожащим голосом и прислонилась спиной к дверному косяку.
Все-таки эти двое созданы друг для друга! Говорят одними словами, одинаково ведут себя в стрессовой ситуации… даже внешне удивительно похожи – глаза вылуплены, рты разинуты.
– Честное слово, капли больше в рот не возьму! – пролепетала Валентина. – И свечку поставлю за упокой твоей души! И комнату святой водой окроплю! А хочешь – панихиду закажу… только ты сгинь, а? Вот честно тебе говорю – не выношу покойников! Сгинь! – и Валентина мелко закрестилась.
Наконец до меня дошла причина странного поведения соседей.
– Валь, да живая я! – заверила я соседку, приближаясь к ней. – Хочешь, потрогай!
Я протянула к ней руку, но Валентина отскочила в сторону с резвостью горной козочки.
– Нет!! – вскрикнула она жалобно. – Не подходи! Не прикасайся! Не вынесу я покойников в квартире!
– Да говорю же – живая я! – повторила я со вздохом. – А вы мне лучше скажите, ребята, что вы в моей комнате делаете?
– Слышь, Валя, – проговорил раздумчивым голосом Гоша, который до этого момента прятался за широкой спиной Валентины. – Слышь, а она, наверное, и правда живая. Покойники, они насчет жилплощади не интересуются. Им этого не надо, у них на кладбище места вполне достаточно.
– Точно… – Валентина подозрительно уставилась на меня. – Так что ж ты сразу не сказала, что живая?
– Как не сказала? Я тебе только это и говорила, а разве ты меня слушаешь?
Я отодвинула ее в сторону и заглянула в свою комнату.
Это была не моя комната.
На месте моего узенького девичьего диванчика стояла огромная двуспальная кровать, покрытая шелковым покрывалом в райских птицах. Рядом с кроватью красовался платяной шкаф в резных розочках, на противоположной стене – огромное зеркало.
– Ну, ты понимаешь… – заюлила Валентина. – Нам же сказали, что ты… того… померла, вот мы и решили маленько расшириться… теперь тут у нас типа спальня…
Тут на меня неожиданно накатила волна возмущения.
Я чудом избежала смерти, а эти… эти новобрачные любовное гнездышко себе тут устроили!
Особенно меня возмутило расписное покрывало.
– Типа спальня?! – заорала я. – Какого черта?! Двух дней не прошло, как я… как меня… как вам сказали, что я померла, а вы здесь уже спальню устроили?! А подождать, хотя бы ради приличия – это вам слабо? Я вам, голубки, устрою сейчас типа поминки!
– Ждать? – удивленно переспросила Валентина. – Чего ждать-то? Жизнь проходит, а мы с Гошенькой в одной комнате ютимся!
