— Но ведь билеты на «Лурлайн» заказывают за несколько
месяцев.
— Да, но бывают отмены заказов.
— И эти билеты продают тем, кто числится в листе ожидания?
— По-моему, разные агентства путешествий имеют определенные
квоты на заказ билетов, причем могут распоряжаться отмененными заказами из
своей квоты.
— Ну и что?
— Ну, я и сумела попасть на корабль, — закончила она.
— А зачем вы едете в Гонолулу?
— Вы никому не расскажете?
— Не могу ответить определенно.
— Мне нужно встретиться с одним человеком, — сказала она.
— С мужчиной или женщиной?
— С женщиной.
— Вы давно с ней знакомы?
— Много лет. Она отличная девушка, но у нее тоже
неприятности.
— А что у нее?
— Мне не хотелось бы обсуждать ее проблемы. Давайте лучше
поговорим о моих.
— А связи тут нет никакой?
— Почему вам это пришло в голову, Дональд?
— Ладно, давайте рассмотрим ваше дело объективно, —
согласился я. — Итак, в Гонолулу вы решили ехать только недавно.
Она кивнула:
— Верно.
— Вы писали какие-то письма. Кому вы их писали?
— Я не хотела бы называть имена.
— Женатому человеку?
— Да.
— И эти письма интересуют его жену?
— Жена хочет при разводе обобрать его до последнего цента, и
ей все равно, каким образом это сделать.
— А письма попали к Сиднею Селме?
— Он говорит, что они у него. — Где?
— Там, где он их может легко достать.
— Он вам не нравится?
— Я его ненавижу и презираю.
— Так когда вы узнали, что письма у него?
— Сегодня утром.
— Раньше он вам этого не говорил?
— Нет.
— Допустим, письма у него, — стал рассуждать я. — Он узнал,
что вы плывете в Гонолулу. Очевидно, он тоже попадает на корабль, чтобы
встретиться здесь с вами. Хотя нет, это было бы неразумно.
— Почему?
— Поездка в Гонолулу стоит ему больших денег. И времени.
Письма-то у него. И если они вам так нужны, что вы согласны за них заплатить,
ему стоило только дать вам знать, что они у него, и вы сами бы к нему пришли. А
вы хотите убедить меня, — продолжал я, — что он сел на корабль специально для
того, чтобы здесь начать вас шантажировать, да еще ждал три дня, прежде чем
сделать первый шаг. Нет, это неправдоподобно.
— Но именно так все и произошло!
— Это еще было бы разумно, — добавил я, — но только при
одном предположении.
— Каком?
— Если та плата, которую он от вас ждет, должна быть
получена в Гонолулу.
— Да, пожалуй.
— Может быть, это не обязательно деньги?
— Но ведь он пока не назвал цену!
— И все-таки здесь что-то может быть связано с вашей
подругой — с той, с которой вы хотите встретиться в Гонолулу.
— Я предпочла бы не обсуждать дела моей подруги, — твердо
заявила она.
— Если вы не хотите говорить мне правду, — ответил я, — то
вам трудно будет рассчитывать на мой совет.
— Ну хорошо, допустим… допустим, что вы правы.
— Мне нужно знать, прав я или нет.
— Ладно, — внезапно решилась она. — Думаю, что вы правы.
— Что же ему нужно?
— По-видимому, это что-то, что есть у моей подруги, Мириам
Вудфорд.
— Что именно?
— Я не знаю, Дональд, и не хочу гадать. Есть одна вещь,
которая… Я понимаю, получается так, что я от вас что-то скрываю, но все-таки…
все-таки, я не могу!
— Кто такая Мириам Вудфорд? — спросил я.
— Вдова, молодая и привлекательная.
— Вы едете к ней?
— Да.
— Зачем?
— Ей сейчас очень одиноко, ей нужна компания.
— Может быть, есть еще какие-то причины? Норма отрицательно
покачала головой.
— Я готов выслушать эту историю в любой момент, когда вы
решитесь ее рассказать.
— Я не могу рассказать вам эту историю, Дональд, но все
равно хочу получить от вас совет.
— Это безумие — давать советы, не опираясь на факты. Минуты
две она просидела молча, напряженно размышляя. Потом резко повернулась ко мне.
— Дональд, — решительно начала она. — Вы заметили здесь, на
корабле, такого хилого человечка лет пятидесяти, которого все время закутывают
в одеяла, чтобы его не продуло? Он сидит вон там, на палубе «А», в углу.
— А кто это?
— Его зовут Стефенсон Д. Бикнел, — ответила она. — Он из
Денвера. Он был партнером мужа Миры Вудфорд и по условиям завещания Вудфорда
стал доверенным лицом, распоряжающимся наследством Миры.
— Вы с ним знакомы?
— Нет, мы ни разу не встречались. Мне о нем писала Мира.
— А он знает, что вы едете?
— Я сама хотела бы это знать, Дональд. Я уже пробовала
проверять, обращает ли он на меня внимание, но он вообще мало где появляется. У
него ревматизм, поэтому он большую часть дня проводит в одиночестве. С ним
иногда беседует одна женщина, некая миссис Кул. Вы, кажется, ее знаете, я
видела, как вы разговаривали.
— Кул… — проговорил я, словно припоминая эту фамилию.
— Женщина лет пятидесяти, широкоплечая такая и… в общем,
бочонок на тонких ножках.
— А-а, ну да, — сказал я.
— Бикнел едет в Гонолулу, чтобы защитить Мириам, —
продолжала она. — А Мириам этого не хочет; ей нужно получить с него некоторую
сумму, тогда она справится сама. А теперь вот этот гад Селма намекает, что я
должна «работать с ним вместе». Чем это все кончится — один Бог знает! Я в
совершенной растерянности.
— Но может быть, Селме только и нужно, что ваше
замечательное загорелое тело? — предположил я.
— Нужно, конечно, — вздохнула она. — Он ни одно загорелое
тело пропустить не может.
— Но возвращать за это письма он не хочет?
