— Теперь я должен проследить за вашей тихой маленькой
служанкой, когда она пойдет с работы, — ответил я, — и узнать, что она делает с
этими пленками.
— Вы думаете, Дональд, вам это удастся? — испуганно спросила
Мириам.
— Думаю, да. Я возьму в аренду машину. Вы говорите, она
уходит в восемь?
— Да. Если хотите, я могу ее немного задержать.
— Нет. Восемь часов — хорошее время.
— Оставайтесь сейчас с нами пить чай! Когда она вернется, у
вас будет возможность составить о ней мнение.
— Я уже составил, — отказался я. — Теперь, девушки, помните,
что все, о чем вы будете говорить, прослушивается. Насколько я могу прикинуть,
та катушка, которая сейчас стоит, будет работать почти до четырех часов, а
потом она поставит новую. Так вот, вся ваша болтовня запишется. Если разговор
будет неестественный, то они догадаются, что вы обнаружили микрофон. Поэтому
вы…
— Не волнуйтесь, — успокоила меня Мириам, — разговор будет
что надо. — Они переглянулись и захихикали.
— Раз такое дело, — сказал я, — думаю, мне следует побыстрее
отсюда смыться. Я подъеду, когда надо будет перехватить на выходе вашу Мицуи.
Не хочу, чтобы она сейчас меня видела, мне так будет легче за ней следить.
Мириам кивнула.
— Когда же мы вас увидим?
— Я свяжусь с вами. Только помните, надо соблюдать
предельную осторожность. Каждое ваше слово записывается на пленку. Если я
позвоню, нам надо будет соблюдать конспирацию, поскольку ваш телефон тоже может
прослушиваться. Мы будем говорить намеками.
— О’кей, — вздохнула Мириам. — А кроме того, Дональд, если
вы опять увидите меня в том же купальнике, что и сегодня, то знайте: это сигнал
«на помощь!».
— Хорошо, буду знать, — ответил я. На прощанье они
расцеловали меня смачно, отнюдь не платонически. Это был целый спектакль.
— Давление крови — 180, — объявила Мира.
— Пульс — 125, — ответила Норма.
И, бросившись друг другу в объятия, снова залились смехом. Я
уверен, даже знай они, что их обеих арестуют, как только я уйду, все было бы то
же самое. Если есть хоть малейший повод повеселиться — они его не упустят.
Колоссальные бабы!
В результате я вышел на улицу с легкой дрожью в коленках и с
надеждой, что у меня не поплавились золотые пломбы.
Интересно, подумал я, что сейчас делает Бикнел?
Глава 10
В отеле «Ройял Гавайян» все дышало спокойной, ленивой
роскошью. Королевские пальмы отбрасывали колеблющиеся полосатые тени. Воздух
был словно пропитан неповторимым запахом океана и ароматами цветов.
Побродив по холлу и зайдя в пару магазинчиков, я наконец
обнаружил Берту Кул. Она сидела за столиком на большой веранде, выходившей в
сторону океана. Перед ней стоял большой бокал плантаторского пунша. Щеки у
Берты разрумянились, глаза поблескивали, губы были плотно сжаты. Приглядевшись
внимательнее, я понял, что она слегка под мухой и очень, очень сердита.
Я пододвинул стул и сел за столик напротив нее. Берта
свирепо глянула на меня; ее глаза, слегка покрасневшие от спиртного, сверкали
благородным негодованием.
— Ну и чем ты занимался? — грозно спросила она.
— Искал тебя.
— Ничего себе сыщик!
— Ну да, — невозмутимо продолжал я. — Разобрал вещи, потом
пошел окунулся.
— Ах да, конечно, — язвительно заметила Берта. — А тебе не
кажется, что наш клиент заплатил семьсот пятьдесят долларов за твой проезд туда
и обратно, потому что рассчитывал, что ты будешь заниматься кое-чем другим?
— Чем же, на его взгляд, я должен заниматься?
— Защищать Мириам Вудфорд.
— От чего?
— Именно это мы и должны здесь выяснить.
— Признаться, мне казалось, что я должен быть твоим подручным.
— От таких подручных, — заявила Берта, — только
несподручней!
— Что-нибудь не так?
— Все не так!
— А в чем дело?
— Бикнел злится.
— На кого?
— На тебя, на меня, на самого себя.
— Хорошая компания.
— Да неужели? — Помолчав и отхлебнув из своего бокала, Берта
с досадой выпалила: — Так и знала, что здесь будет невыносимо!
— Да что тут тебе так уж невыносимо?
— Все вместе. Когда я вижу этих бойких девиц в бикини, сразу
вспоминаю свою фигуру и свой возраст. Вон, погляди на эту: разгуливает в
купальнике размером с почтовую марку, да он еще облегает ее так плотно, словно
кожура на сосиске!
Я поглядел.
— Или вон та вертихвостка, — кивнула Берта в другую сторону.
— В мое время так хвостом не вертели, да и вообще таких смазливых не было.
Она снова отхлебнула из бокала.
— По-моему, тебе нужно смотреть на все это спокойнее.
— Я просто выхожу из себя, — не унималась Берта. — Сижу
здесь, затянутая в корсет, как в подпругу, и слежу, чтобы задница не свешивалась
со стула. Посмотри вон на ту блондинку в белом купальнике. Я вон ту имею в
виду…
— Я уже видел ее задолго до тебя, — прервал я ее.
— Конечно! — Она сверкнула глазами и сделала два больших
глотка из бокала.
— В конце концов, — примирительно сказал я, — ведь твоя сила
не в том, что ты щеголяешь в бикини, а в том, что ты умеешь зарабатывать
деньги.
Берта снова свирепо посмотрела на меня; видимо, мои слова ей
не понравились.
Через веранду прошла величественная гавайка, одетая в нечто
похожее на балахон Матушки Хаббард
[3]
, украшенное ярким гавайским рисунком.
— Взгляни-ка на нее, — сказал я Берте. — Вот она пояса не
носит.
— А ей и не нужно, — ответила Берта.
— А ведь она весит фунтов на двадцать больше тебя, — заметил
я, — и ничуть не выше ростом.
Берта посмотрела на нее с интересом.
— В ее осанке что-то есть, — задумчиво проговорила она. —
Спина прямая, плечи на одной линии с бедрами, голова поднята.
— Интересно, носят ли они что-нибудь на голове? — сказал я.
— Черт бы меня побрал, если я знаю! — Берта с завистью не
отрывала глаз от женщины. — Она вполне могла бы… А ведь она старше меня,
Дональд!
