— Вот что, Берта, — предложил я, — допивай-ка свой пунш и
давай сходим вон в тот магазин, купим тебе гавайское платье.
— Это мне-то? — фыркнула Берта. — Тебе.
— Неужели ты думаешь, что я смогу такое на себя напялить? Ты
что, Дональд Лэм, с ума спятил?
— Пойми, — стал втолковывать я, — только так ты можешь
разбить лед между собой и Мириам Вудфорд. Сейчас ты приехала, сидишь здесь
этакой заправской деловой женщиной, зашнурованная в свои латы, и изрыгаешь
проклятия на всех и вся. В таком состоянии ты никому не интересна. Если же ты
будешь вести себя естественно, как туземка, об этом сразу заговорят. А Мириам
Вудфорд, насколько я могу судить, девушка импульсивная; она обожает все
необычное и непривычное. Так почему бы, Берта, и тебе не подчиниться импульсу?
Давай допивай!
Я заставил Берту быстро допить пунш, схватил ее за руку и
потащил через вестибюль в один из гавайских магазинчиков.
Войдя туда, Берта вызывающе уставилась на продавщицу, явно
собираясь испытать ее на вежливость.
— Мне нужно что-нибудь гавайское! — объявила она.
— Пожалуйста, — с улыбкой ответила продавщица так же
спокойно, как если бы Берта попросила пачку сигарет. — У нас безусловно
найдется что-нибудь как раз на вас. Будьте любезны, взгляните вот на эти
образцы. Не хотите ли пройти в примерочную?
Берта перебрала одно за другим четыре или пять платьев,
наконец выбрала одно и ринулась в примерочную. Через минуту она вышла оттуда с
решительным видом — сам черт ей не брат! — в новом платье.
— Ну, Дональд, как я выгляжу? — Ее кураж явно объяснялся
выпитым пуншем.
— Держись прямее, — посоветовал я, — и свободнее.
— О Господи, — охнула Берта, — без пояса трудно!
— В этом-то все и дело, — вмешалась продавщица. — Из-за
ношения пояса ваши мышцы ослабли — им же не надо было самим работать. А
посмотрите на гавайских женщин! Они ходят ровно и прямо, и даже у полных женщин
крепкие фигуры, потому что у них хорошо развиты мышцы.
— А как они их развивают? — спросила Берта.
— Танцуют хулу.
— Я это беру, — заявила Берта. — Отошлите миссис Кул, в
номер 817.
— На вашем месте я купила бы два платья.
— Хорошо, я возьму это и вон то, разрисованное пальмовыми
листьями.
— В этом вы пойдете, а другое вам прислать, да?
— Пойти? — переспросила Берта. — Чтобы я вышла в этом на
люди?
— Конечно, миссис Кул. Это же обычный наряд для Гонолулу. А
ваши вещи мы тоже пришлем в номер.
— Я чувствую себя раздетой, — неуверенно пробормотала Берта.
— Нет-нет, вы замечательно выглядите, — заверила ее
продавщица.
— Пойдем, — поддержал ее я. — Тебе лучше поскорее освоиться
с этим платьем и вообще надо привыкать ходить без пояса.
Берта похлопала себя по бедрам и пожаловалась:
— Я рыхлая как квашня.
— Вам надо позаниматься плаванием и хулой, — серьезно
посоветовала ей девушка.
— Чтобы я танцевала хулу? — воскликнула Берта.
— Да вы что, меня разыгрываете?
— Нисколечко. Ваши мышцы моментально укрепятся. Для вас это
самая лучшая тренировка, вы научитесь двигаться изящно и ритмично.
— Это в моем-то возрасте? При моей-то фигуре?
— Да вы посмотрите на гавайских женщин! Вон хотя бы на ту.
Берта оглянулась на проходившую гавайку.
— Ладно, — решилась она. — Заверните пояс, юбку и кофту и
отошлите в номер 817. Дональд, предупреждаю, если ты меня сфотографируешь и
пошлешь фото в офис, то я тебя на обратном пути выкину за борт, и пусть меня за
это повесят! Не знаю, что со мной случилось, но… Пойдем, Дональд!
И мы направились обратно через вестибюль.
— Слушай, на меня все смотрят, как будто я голая, —
прошептала она.
На веранде один или двое туристов, плывших вместе с нами на
корабле, сначала уставились на Берту в остолбенении, а потом расплылись в
улыбках. Это решило дело.
— Можете таращиться сколько угодно, — ядовито прошипела себе
под нос Берта. — Чтоб у вас буркалы повылазили! Моя фигура, что хочу, то и буду
с ней делать!
— Вот это верно, — одобрил я. — Теперь тебе нужен хороший купальник.
— Купальник?
— Купаться лучше в купальнике. Существуют, понимаешь,
некоторые обычаи…
— Я ни за что не выйду на этот пляж в купальнике, чтобы…
— Пойдем, — прервал я ее, — пройдемся и посмотрим на
некоторых загорающих. Вон, например, та женщина — наверно, в два раза толще
тебя.
Берта глянула на женщину, которую я ей указал.
— Господи! — прошептала она.
— Да, — согласился я, — и тем не менее. Никто тебя здесь не
знает. Ты ведь приехала не работать, а хорошо провести время. Давай, вернись в
магазин за купальником, надевай его и вылезай на пляж.
— Я сгорю, — не сдавалась Берта.
— Конечно, сгоришь. Твоя кожа тридцать лет не видела солнца.
Так что вперед и на пляж! Как раз во второй половине дня солнце не такое
опасное. А водичка великолепная. Быстренько окунешься, поплаваешь, потом минут
десять — пятнадцать полежишь на вечернем солнце и намажешься хорошим лосьоном.
— Дональд, кажется, я пьяная! вдруг заявила Берта.
— Ну и что? — сказал я. — Для чего же еще мы сюда приехали?
— Мы сюда приехали, потому что нас привез этот старый
донжуан, который теперь ругается, что я до сих пор не вышла на контакт.
— Ты никогда и не выйдешь на контакт, если будешь сидеть на
веранде и накачиваться плантаторским пуншем. Давай выходи на пляж и бросайся в
волны!
— Ладно, — согласилась Берта. — Кажется, сейчас я в таком
состоянии, что могу делать что угодно, и пошли они все к черту!
— А где Бикнел? — спросил я.
— Наверху, у себя в номере. Злой, как волк. Он тебя искал.
Потом звонил Мире и просил передать ей, чтобы она перезвонила ему, но она этого
не сделала. Теперь он скрежещет зубами и скрипит костями, как ржавая дверная
петля.
— Ладно, — повторил я, — вперед за купальником, а я
поднимусь к Бикнелу.
— Он тебя вышвырнет взашей. Он уже вообще жалеет, что взял
тебя сюда.
— Ну и отлично, — ответил я. — Значит, я явлюсь к нему с
деловым отчетом.
