Несчастного Ниволя всю дорогу тошнило, он вздрагивал от любого прикосновения. Егор подозревал, что язычник тронулся умом. И Даром, скорее всего, больше никогда не будет пользоваться – это напоминало ему о пережитом, причиняло боль.
Волков оставил сварта на ступенях «Дома Рода», храма-общины язычников. Громко постучал в дверь и скрылся, прежде чем на пороге появился заспанный ведун.
И вот теперь одноглазый пытался добраться до безопасного места, опасливо минуя освещенные улицы. Конечно, вряд ли за ним устроили массовую погоню, но в одном Егор был уверен – встреченные им ребята настроены серьезно. А значит, могут пойти если не на все, то на многое. И, не зная их численность и возможности, нельзя просто взять и отмахнуться от возникшей угрозы.
Но как конфессии смогли проворонить такую силу, собравшуюся прямо под носом? Нет сомнений, это Андрей со своими боевиками стоят за похищениями Искр, за отстрелом религеров. И, учитывая, сколь открыто они стали действовать, можно предположить, что их уверенность в успехе имеет под собой некую почву.
Эти ребята не играли в честные Поединки, не соблюдали напыщенных законов и правил. Они просто объявили войну и начали убивать.
Егор проехал мимо заброшенной стройки, возле которой колыхалась на ветру драная рекламная растяжка, вновь свернул во дворы. На нейтралке подкатился к небольшому пандусу у запасного входа в продуктовый магазин. Прижался щекой к холодному стеклу, вглядываясь вверх, на отливающие медью поднимающегося солнца окна девятиэтажного дома.
У каждой уважающей себя ячеки религеров есть несколько разбросанных по городу квартир. Иногда в них ночевали иногородние братья по вере, иногда проходили неофициальные встречи. Иногда содержались ценные пленники.
А иногда в этих квартирах находили убежище те, за кем велась охота, и кому категорически не рекомендовалось появляться дома.
Одна из квартир-схронов располагалась в глубине жилого массива, в одной из похожих друг на друга, как доски в заборе, блочных девятиэтажек. В обилии корпусов и дробных числительных в номерах домов путались почтальоны и водители такси, незнакомый с местностью человек легко мог заблудиться среди выстроенных углами и зигзагами высоток.
Егор бросил машину, без сожаления оставив распахнутой дверь. Скорее всего, уже через час-другой ее повторно угонят, тем самым запутав следы. К этому времени Волков уже будет в безопасности.
Ключ от квартиры обнаружился на старом месте, под корнями старого тополя, растущего в глубине палисадника позади дома. Выковыривая грязными пальцами длинный желтый ключ, одноглазый угрюмо окидывал взором пустой двор и прилегающие гаражи. Люди потихоньку просыпались, редкие прохожие сонно спешили на работу. Где-то скрипнули ржавые петли ворот.
Егор зажал холодный металл в кулаке, быстрым шагом обогнул дом. Подъезд номер пять, трехзначный код «со звездочкой». Третий этаж, но не на лифте. Обычная дверь в темном закутке, заставленном ящиками с картошкой, старыми паласами и треснувшими от времени лыжами. Застыл, прислушался.
Где-то уже пробудилась жизнь – в подъезде пахло греющейся едой, у кого-то задорно играла из телевизора утренняя музыка. Наверх поехал лифт, щелкая аварийными стопорами.
Волков вставил ключ в личину, трижды провернул, высвобождая из пазов растопыренные стальные штифты. Простенькая с виду дверь – обитая по краям деревянными плинтусами, обтянутая уныло-бордовым кожзаменителем, на ней нет даже глазка – на самом деле была сделана под заказ и без проблем выдерживала штурмовой заряд взрывчатки. В подобных случаях говорили, что проще разломать стену, чем выбить дверь.
Потянул на себя ручку, шагнул в полумрак прихожей. Торопливо захлопнул дверь, щелкнув мощным засовом. Быстрым шагом прошелся по двум комнатам, заглянул на кухню, в ванну и туалет. Типовая «хрущовка» – узкие окна, маленький застекленный балкон, невысокие потолки. Вдоль стен – пара шкафов для одежды и белья, письменный стол и офисный стул на колесиках, глубокое кресло. Компьютера нет, но под столом валяется сетевой кабель.
В дальней комнате – спальня.
Егор удостоверился, что он в квартире один. Практически упал в кресло, которое жалобно скрипнуло пружинами, позволил себе чуть расслабиться. И тут же свинцовым одеялом навалилась усталость, сковала движения, вжала в мягкие подушки. В голове, тщетно продираясь сквозь затягивающий омут сна, вспыхнула и погасла мысль о том, что нужно позвонить. Еще немного и мозг попросту вырубится.
Религер мученически застонал, буквально силой вытащил себя из предательски удобного кресла. Отхлестал себя по щекам. Не помогло.
– Не спать!
Протопал на кухню, упираясь рукой о стену, выкрутил барашек с синим маркером и подставил затылок под ледяной струю. Зафыркал, принялся яростно растирать уши.
Вроде полегчало. Мысли прояснились и вновь стали напоминать связные предложения. Стянул с крючка дешевое вафельное полотенце, вытер лицо и голову. Пальцы наткнулись на пустую глазницу. Егор недовольно поморщился – он не любил, когда изуродованная часть лица оказывалась открытой посторонним взглядам, это вызывало чувство дискомфорта. Поэтому, первым делом религер покопался в шкафу, отыскал невесть кем оставленный женский халат с шелковым пояском. Вытащил длинную черную полоску ткани, отмерил нужную длину и кухонным ножом отрезал часть. Получилась не очень удобная, но все же повязка.
Приладив повязку на глазу, Егор вернулся на кухню. У окна встал на колени, запустил руку за ребристую батарею. Там, в пыли и паутине, нащупал завернутый в пакет пухлый сверток, вытащил наружу. Подойдя к столу, принялся выкладывать на цветастую скатерть содержимое тайника.
Мобильный телефон, самый обычный, с новой сим-картой. Зарядное устройство к телефону. Распотрошенная пачка тысячных купюр, в ней осталось чуть меньше половины.
Оставив телефон на зарядке, Егор распихал остальное по карманам. Вернулся в комнату, вытащил один из ящиков стола, самый нижний, выудил из образовавшейся ниши еще один сверток – продолговатый.
На кухне, усевшись за стол, развернул плотную ткань.
Перед ним легли два ножа-стилета. Бочкообразные, рифленые рукояти из мягкого пластика, S-образная гарда, узкие и длинные лезвия в форме листьев осоки. Практически копии его утраченных ножей, с той лишь разницей, что более качественная сталь отливала холодной синевой, а само тело ножей было не складным, цельным.
Что ж, для города складные ножи, конечно, удобнее. Их легче прятать, проще переносить.
Егор осторожно, словно хрупких мотыльков, взял стилеты в руки. Покачал на пальцах, ощущая баланс.
Зато эти ножи всегда готовы к бою. В свете последних событий, именно это качество станет приоритетным.
Волков убрал стилеты в ножны, попеременно прикрепил их ремнями к запястьям, рукоятями к ладоням.
Сунул руку в рукав – вытащил нож. Тряхнул посильнее – ухватил выехавшую рукоять. Несколько раз проделал эти упражнения, запоминая движения и регулируя силу прижатия фиксаторов. Что ж, сойдет на первое время.
