Она по-прежнему боялась, что Вероника может в последний
момент передумать или сочинить какую-нибудь вескую отговорку, чтобы не
появиться на балу. Это было бы вполне в ее духе. Поэтому Олимпия и опасалась
откровенно давить на дочь – Вероника в любую минуту могла закусить удила.
– Надо же мне было кого-то пригласить! Любой другой мой
приятель поднял бы меня на смех, стоило бы только заикнуться. Вот я и решила
обратиться к тому, кто настроен более терпимо. Джеф тоже считает, что это
глупейшее мероприятие, но обещал меня не подвести.
Вероника не стала говорить о том, что Джеф предложил перед
ее выходом накуриться марихуаны. Маме это знать не обязательно. Сама же
Вероника считала это предложение прикольным, но не была уверена, что она его
примет.
– А как он хоть выглядит? Приличный мальчик? –
осторожно спросила Олимпия. Вероника с явным раздражением покосилась на мать.
– Нет, мам, у него три головы, а изо рта торчит клык.
Говорю же тебе – он нормальный! В большинстве случаев. Правила он знает, так
что все будет как надо.
– Что ты имеешь в виду? В большинстве случаев – это как
понимать? – допытывалась Олимпия. – А как он выглядит в редких
случаях?
– Немного панковатый, но в рамках допустимого. На
голове обычно спайки делает – ну знаешь, когда волосы торчком стоят, – но
говорит, что на дебют своей сестры причесался как положено. Да все будет в
порядке, мам, не волнуйся!
– Надеюсь, – вздохнула Олимпия. Объяснения дочери
ничуть ее не успокоили.
Предстоящее мероприятие начинало ее волновать все больше, и
ведь рядом с ней не будет Гарри, который всегда ее поддерживал и умел
успокоить. С ней за столом будут сидеть Фрида, Маргарет Вашингтон с мужем, еще
одна пара, приятель Джинни Стив и Чонси с Фелицией. Разношерстная компания,
если сказать деликатно. А девушки со своими спутниками будут сидеть за другим
столом.
Перед отъездом Чарли Олимпия поговорила с сыном о предстоящем
событии и поделилась своими страхами. Но Чарли постарался развеять опасения
матери.
– Всего-то один вечер, – сказал он. – Что
вообще может случиться? Ну, выйдут, сделают поклон, пройдутся по залу. Отец с
ними станцует, а дальше – все как на обычном приеме с ужином, выпивкой и
танцами. Ну, что там может быть не так? По-моему, мама, ты слишком много
думаешь об этом событии и сама себя накручиваешь. Я просто тебя не узнаю – ты
всегда такая разумная и выдержанная, а тут…
– Тебя послушать – все так просто… – улыбнулась
Олимпия.
Так похоже на ее мальчика – он всегда умел сгладить острые
углы и успокоить ее. Вот кто был ей настоящим утешением! Олимпия не знала с ним
никаких неприятностей, напротив, Чарли всегда разрешал проблемы, если они
возникали с другими детьми, что часто случается в любой семье. Он был их
домашним миротворцем, как старший, всегда проявлял недетскую ответственность,
словно стараясь взять на себя все то, чем когда-то пренебрег его отец.
– На самом деле все очень просто, – улыбнулся Чарли.
И снова, как и в начале лета, за его улыбкой Олимпии почудилась печаль. Тогда
сын объяснил свое нерадостное настроение гибелью друга.
– У тебя все в порядке? – Олимпия заглянула сыну в
глаза, но не смогла в них ничего прочесть.
Однако материнское чутье говорило ей, что сын что-то
скрывает. В душе Олимпия надеялась, что у него не случилось серьезных
неприятностей, и успокаивала себя тем, что Чарли по натуре человек вдумчивый и
глубокий, и причина может лежать в отвлеченных от реальной жизни сферах.
– Мам, у меня все хорошо! Ну что ты опять
напридумывала?!
– Точно? Не разочаровался в учебе?
– Нисколько. У меня же диплом почти в кармане.
Олимпия подумала, что в жизни Чарли наступает непростой
период. В июне он получает диплом и должен будет определиться с выбором
дальнейшего пути. Чарли намеревался слетать в Калифорнию и пройти собеседование
в фирме отца его друга. Он решил сделать это не на Рождество, а позже, в
весенние каникулы. Еще он подал заявление в Оксфорд, а также послал документы в
Гарвард на факультет богословия. У Чарли были большие планы, но надо было
делать выбор и принимать ответственное решение. Впереди целая жизнь, а
определить ее он должен сейчас. Ее сын, ответственный и серьезный, не давал
себе права на ошибку.
– Не стоит так тревожиться из-за того, чем будешь
заниматься в дальнейшем. Все образуется, я уверена, ты сделаешь правильный
выбор. Все будет хорошо, сынок, я верю в тебя!
– Мам, я знаю, что все будет в порядке. – Чарли
обнял мать и поцеловал ее. – Ты тоже не волнуйся. Ты с отцом в последнее
время не разговаривала?
Олимпия покачала головой:
– После лета – ни разу. Последняя наша беседа касалась
Вероники и ее решения не ехать на бал. Отец был взбешен, наговорил глупостей.
Словом, разговор у нас был на повышенных тонах.
– Может, тебе стоит переброситься с ним хотя бы парой
слов, не то на Аркадах вы будете чувствовать себя неловко.
Чарли прекрасно знал, какую неприязнь мать испытывает к
Фелиции и какие у нее напряженные отношения с бывшим мужем, хотя Олимпия
никогда внешне не проявляла своих чувств и не давала резких оценок.
Для детей оставалось загадкой, как их родители вообще могли
пожениться. Двум таким разным людям прожить вместе семь лет – это не шутка.
Возможно, теперь, став взрослыми, они лучше понимали, почему мать вышла замуж
за Чонси Уокера. Молодость – время иллюзий, соблазнов и надежд. Да и сама
Олимпия в двадцать два года была другой. Она воспитывалась в строгих правилах
аристократической семьи, а Чонси был человеком их круга. А разве объяснишь
теперь детям, как хорош был Чонси?! Чарли, правда, считал, что мать вышла замуж
прежде всего потому, что сама рано лишилась родителей и ощущала потребность в
стабильности и семье. Вот и захотела создать эту семью. Но с годами они оба
изменились, матери стали близки иные воззрения, образ жизни мужа стал ей чужд,
и они отдалились друг от друга. Теперь же они и их семьи и вовсе будто живут на
разных планетах.
Мамин образ жизни был близок Чарли куда больше. Он обожал
Гарри, тем более что и Гарри всегда прекрасно у нему относился. Но одновременно
он испытывал сыновнюю привязанность и верность отцу, при том что видел все его
недостатки, всю ограниченность. А к Фелиции Чарли всерьез вообще не относился.
Чарли, впрочем, считал мачеху вполне безобидной. Мать с ним
в такой оценке не соглашалась. В ее глазах вторая жена Чонси была воплощением
злобной глупости. Видимо, причина такой оценки Олимпии крылась в том, что
Фелиция ее страшно ревновала и никогда не упускала случая отпустить при встрече
какую-нибудь ядовитую реплику, как правило – неумную. К счастью, виделись
женщины редко.
Чарли понимал, что его матери будет непросто на балу без
Гарри, и жалел, что тот не сумел ради нее преодолеть свое предубеждение. Но
теперь уж, видимо, и не преодолеет. Чарли для себя решил, что в отсутствие
Гарри сделает все, чтобы поддержать мать. А его совет позвонить Чонси, чтобы
заблаговременно навести мосты, был, безусловно, здравым. Он знал, отец будет
польщен. Чонси обожал, когда ему оказывали знаки внимания, от этого он
становился значительнее в собственных глазах.
