Чонси взял трубку, едва отдышавшись. Он был удивлен, услышав
от жены, что звонит Олимпия. Она никогда ему не звонила сама, только в случае
каких-то неприятностей. Если же требовалось что-то ему сообщить, Олимпия обычно
пользовалась электронной почтой.
– Что-то случилось? – спросил Чонси обеспокоенно.
Если бы позвонил он, Олимпия удивилась бы не меньше. Никакой
необходимости в частых разговорах у них не возникало, а потребности в простом
человеческом общении у них давно уже не было. Чонси так и не смирился с выбором
Олимпии, будь то ее решение заняться юриспруденцией или брак с евреем. Точно
такое же недоумение вызывал у Олимпии его образ жизни и выбор спутницы. Фелиция
во всем была полной противоположностью Олимпии, может быть, поэтому ее бывший
муж и сумел удержаться в этом браке и, похоже, был даже счастлив в семейной
жизни.
Но, как бы то ни было, у них с Чонси были общие дети, что
вынуждало поддерживать отношения, хотя по необходимости. Сейчас как раз был
такой случай, потом будут и другие – свадьбы, крестины… Олимпия понимала, что
должна примириться с такой перспективой и по-умному строить свои отношения с
бывшим мужем. Теперь, когда их общие дети выросли, поводов для общения, слава
богу, стало значительно меньше – дети сами могли общаться с отцом, и ее
посредничество становилось уже необязательным.
– Нет-нет, Чонси, не беспокойся, у нас все в порядке.
Прости, что потревожила, я не задержу тебя надолго. Я по поводу предстоящего
бала. Даже не верится, что он состоится так скоро. Вы уже решили, где
остановитесь в Нью-Йорке?
– У брата Фелиции. Он сейчас в Европе, квартира пустая.
Олимпия знала, что шурин Чонси занимает роскошный пентхаус
на Пятой авеню, с потрясающим видом на парк, с ванной на террасе под стеклянной
крышей. Брат Фелиции был убежденный холостяк, он был немного старше своей
сестры. Его главным интересом были романы с голливудскими старлетками и
европейскими знаменитостями. Когда Вероника и Вирджиния видели его в последний
раз, они только и говорили, что о его новом роскошном «Феррари».
– Отлично, – мягко проговорила Олимпия. – Вы
надолго собираетесь остаться в Нью-Йорке?
Она раздумывала, не требуют ли приличия пригласить их в
гости, но делать это ей, надо признаться, очень не хотелось. Да и Гарри вряд ли
обрадуется. Мужчины с трудом выносили друг друга. Гарри хотя бы держал себя в
рамках приличия, Чонси же вел себя надменно. Похоже, любое приглашение
семейства Уокеров было обречено на неудачу.
– Мы пробудем только один уик-энд. Как там себя
Вероника ведет? Больше не выкидывает номера? – поинтересовался Чонси.
– Нет, она успокоилась, нашла себе кавалера для бала.
Какого-то юношу по имени Джеф Адамс. Они вместе учатся. Клянется и божится, что
он – вполне респектабельный молодой человек. Надеюсь, она отдает себе отчет в
том, что значит респектабельность.
– Если нет, его оргкомитет вышвырнет уже с репетиции.
Не знаешь, кстати, кто его родители? Приличные хоть люди? – Чонси не
спросил, не числятся ли они в Социальном реестре, но Олимпия и так знала, что
именно это его и интересует.
– Не имею представления. Она только сказала, что в
прошлом году дебютировала его сестра. – Для Чонси это был хороший знак.
Значит, приятель Вероники тоже принадлежит к сливкам общества, во всяком
случае, его родители несомненно.
– Ты могла бы и поинтересоваться. Ну да ладно, спроси у
нее, как зовут его отца. Поищу их в Реестре, может, мы даже знакомы.
По его мнению, это бы помогло хоть что-то прояснить.
Социальный реестр Чонси почитал, как Библию. Это было его Священное Писание.
Олимпия в этот Реестр не входила, хотя ее родные когда-то там фигурировали. Ее
вычеркнули после того, как она вышла замуж за Гарри и навсегда исчезла из
светского общества. После развода она перестала участвовать в светской жизни.
Пару лет, из приличия, ее еще включали в списки, но потом, после второго
замужества, вычеркнули раз и навсегда. Для Чонси это была настоящая драма. Что
до Олимпии, то она лишь посмеялась.
– Не думаю, что надо гладить Веронику против шерстки,
она у нее и так дыбом. Спасибо, что она вообще согласилась поехать на бал.
– Пожалуй, ты права, – согласился Чонси
трагическим голосом. Можно было подумать, что они сумели предотвратить страшную
трагедию, чуть ли не конец света. Чонси ни на минуту не мог представить себе,
что его дочь может не явиться на первый бал. Это была бы для него настоящая
катастрофа. – Надо полагать, платья у них уже есть? – спросил он,
стараясь, со своей стороны, поддержать беспечный тон беседы.
Чонси был удивлен, что Олимпия сама позвонила ему без всякой
видимой причины, и это его насторожило. Но если это сделано без задней мысли,
тогда это очень мило с ее стороны. Обычно им приходилось общаться в конфликтных
ситуациях, и Олимпия всегда была взвинчена во время разговора. Сегодня же она
была настроена вполне доброжелательно.
– Они будут неотразимы, – заверила Олимпия. –
Платья роскошные!
– Меня это не удивляет, – великодушно заметил
Чонси. – Вкус у тебя отменный.
Уж во всяком случае, лучше, чем у Фелиции, это он готов был
признать. У Олимпии вкус был безукоризненный. Фелиции же его подчас
недоставало, хотя ни той, ни другой Чонси бы этого никогда не сказал.
– Твой муж будет? – Он сам не знал, зачем спросил,
наверное, из приличия, но его удивило замешательство бывшей жены.
– Нет. У него какое-то серьезное семейное мероприятие в
этот день. – Но тут она вспомнила, что Фрида-то поедет, и решила сказать
правду: – Вернее, дело не в этом. Он считает этот бал некорректным
мероприятием, поскольку он устраивается для избранных и кто-то неизбежно
остается за бортом. Вот он и отказался – в знак протеста.
– А жаль! – неожиданно сказал Чонси. – Ну,
ничего, мы с Фелицией тебе скучать не дадим.
Давно уже она не слышала от бывшего мужа таких любезностей.
Олимпия была рада, что послушалась совета Чарли. Лед был растоплен, отношения
вернулись в более или менее нормальное русло, что было особенно важным, учитывая
предстоящее событие. Девочки будут нервничать, она, скорее всего, тоже, ведь ей
придется их одевать, везти, следить за тем, чтобы все прошло гладко. Не говоря
уже о Веронике с ее презрительным отношением к мероприятию и спутником,
которого Олимпия в глаза не видела!
Олимпия понимала, что дочь еще в состоянии выкинуть номер и
в самый последний момент заартачиться. Она молила Господа, чтобы этого не
произошло, и уже неоднократно заклинала Гарри не трогать Веронику и не
провоцировать на глупости. Тот обещал не поднимать этой темы.
– К вашему приезду ничего не нужно организовать? –
великодушно предложила Олимпия. – У меня есть хороший парикмахер, если
Фелиции понадобится. Могу ее заранее записать.
– По-моему, у нее есть свой. Но все равно – спасибо.
Береги себя, Олимпия, не позволяй девчонкам действовать тебе на нервы! До
встречи! Я рад, что мы поговорили так славно.
