– Знаешь, а ведь я даже не удивлена! Нет, удивлена,
конечно, но я еще тогда почувствовала… Это связано с тем юношей, который
повесился? Ты его любил?
Наверное, в глубине души она давно задавала себе этот
вопрос. Она не знала наверное, она давно видела, что Чарли не такой, как все,
только не отдавала себе отчета, в чем его непохожесть на других подростков.
– Нет. – Чарли покачал головой. – С тем
парнем мы просто дружили. Он поехал на выходные домой и признался родителям,
что голубой, а отец в ответ сказал, что видеть его больше не желает. Он
вернулся в университет и покончил с собой.
– О господи! Как же отец мог так поступить?
Олимпия подумала о Чонси. Чарли тоже нелегко будет
признаться отцу, оба это понимали. А реакцию его и представить страшно.
– А знаешь, я боялся, что меня тоже ждет нечто
подобное. На тебя я надеялся, но все же переживал ужасно – кто знает? А отец уж
точно не поймет.
– Ты прав, он вряд ли сможет переварить эту новость.
Может, я тебе помогу? Только сегодня, по-моему, не стоит с ним
откровенничать, – осторожно сказала она. Чарли понимающе кивнул. Отец, как
всегда, успел набраться.
– Я сегодня и не собирался. Вот вам с Гарри я уже давно
хотел сказать. Как, по-твоему, Гарри к этому отнесется? – обеспокоенно
спросил Чарли.
Для него была важна реакция отчима. Чарли глубоко уважал его
и считался с мнением Гарри. Конечно, жаль, что его сегодня нет с ними. Но этот
факт все уже приняли, даже мама.
– Думаю, он поймет. Во всяком случае, мы вместе
постараемся тебя понять.
– Мам, спасибо тебе, – сказал Чарли, глядя ей в
глаза. Давно уже Олимпия не видела сына таким счастливым.
Танец подошел к концу.
– Ты самая лучшая мама на свете! Можно мне теперь признаться,
что у меня на спине татуировка? – спросил он с мальчишеским озорством.
Но они оба знали, что сегодняшнее признание Чарли было
серьезным поступком. Он набрался храбрости и шагнул из отрочества во взрослую
жизнь. И благодаря матери приземлился на обе ноги на твердую почву. Она дала
ему силу не погрузиться в болото, она словно удержала его на поверхности. Она
любит его таким, какой он есть, она не откажется от него и по-прежнему у него
будет и семья, и родной дом. Невзирая ни на что, он всегда может рассчитывать
на ее любовь и уважение.
– Только посмей, Чарли Уокер! За картинку я уж точно
задушу тебя на месте!
– Мам, не волнуйся, этого не будет.
Чарли поцеловал Олимпию в щеку и отвел за стол. Там, рядом с
креслом Олимпии, во фраке и белом галстуке стоял Гарри и наблюдал за женой. И
вид у него был такой, будто он ни на минуту не покидал Олимпию, а просто ожидал
окончания танца. Фрида счастливо улыбалась сыну. Сегодняшний бал оказался
знаменательным событием не только для девочек, но и для ее мужчин.
– Ты здесь откуда? – негромко спросила Олимпия,
отпустив сына.
Она была потрясена до глубины души и благодарна Гарри за то,
что он все-таки приехал, переступив через свои принципы и убеждения. Этого
подарка она не забудет до конца дней. Преданность мужа, доверие сына –
сегодняшний вечер, как она и думала, таил в себе немало неожиданностей.
– Решил вот последовать твоему и маминому совету и
переступить через себя. По-моему, сегодня для этого подходящий случай.
Это был вечер откровений и признаний. Олимпия и для себя
открыла много нового. Она поняла, что любит Гарри независимо от его позиции и
со всем его упрямством и наивностью.
– Потанцевать успеем? – проникновенно спросил он,
и она кивнула. Начинался последний танец перед выходом девушек. Гарри рассчитал
время своего появления просто идеально.
– Гарри, я тебя люблю! – проговорила Олимпия,
медленно кружась в вальсе. – Как хорошо, что мы вместе!
– Я тебя тоже! Прости, что так измучил тебя с этим
балом. Надо было давно себя перебороть. – Тут он рассмеялся. – Когда
я сегодня провожал маму, она сказала, что ей за меня стыдно. Обозвала упрямцем
и отсталым типом. И даже Макс сказал, что я делаю глупость, что отказываюсь
ехать. Я и сам понимал, что это так. Ведь у меня здесь только один дорогой
человек – это ты. И дети, конечно. Мне захотелось быть рядом с тобой. Прости,
что отпустил тебя одну. А кстати, как прошел ужин?
– Ужин? Занятно. Чонси устроил Веронике скандал из-за
татуировки. Я его, вообще-то, понимаю, но он, как обычно, переборщил.
– Она его не послала куда подальше? –
поинтересовался Гарри.
Он, конечно, пропустил эту сцену за ужином, но зато успел на
самую интересную часть – ту, что больше всего значила для Олимпии, –
первый в жизни выход в свет ее девочек.
– Удивительно, но не послала, – отвечала
жена. – Она себя держала вполне достойно. А вот ему протрезветь не мешало
бы. Чонси по-прежнему злоупотребляет спиртным.
Как много ей надо сегодня рассказать Гарри! В первую очередь
– о признании сына. Оно сейчас занимало ее больше всего остального. Но здесь,
на балу, говорить об этом не хотелось. Олимпия еще сама не пришла в себя после
признания Чарли, хотя и постаралась не показать своего потрясения. Вид у Чарли
был такой, будто с его плеч сняли тяжеленный груз. А ей еще предстоит это переварить.
Но каким бы ни был ее сын, чего бы ни хотел он от жизни, чтобы стать
счастливым, она примет его и не оставит в одиночестве. И Гарри, она
надеется, тоже.
Вот Чонси – другое дело. Тут понадобится время, чтобы он
свыкся с этой мыслью. Это еще в лучшем случае…
Олимпия продолжала рассказывать мужу о том, что он
пропустил:
– Когда приехали Вашингтоны, я думала, Чонси хватит
удар.
Гарри рассмеялся в ответ:
– Ну, ты умеешь продемонстрировать свое отношение, что
и говорить! В отличие от меня. Все каноны нарушила, усадила за один стол с
самым большим ньюпортским снобом и чернокожих, и евреев, и девицу с татуировкой
на спине. Единственный способ вернуть этих людей с небес на землю! А как моя
мамуля себя ведет?
– По-моему, она абсолютно счастлива. Да ты сам посмотри
на Фриду. – Олимпия улыбнулась мужу. – Гарри, спасибо, что пришел.
Это замечательно, что ты здесь!
– Я тоже рад. Скоро начнется-то?
Вальс завершился барабанной дробью, послужившей ответом на
его вопрос. Распорядитель попросил всех занять свои места.
Гарри проследовал за женой к столу и сел между ней и
матерью. Свет в зале притушили, поднялся занавес, и прожектор осветил арку из
цветов.
На сцену вышли выпускники Уэст-Пойнтской военной академии,
выстроились в два ряда и скрестили шпаги над проходом. Девушкам предстояло
прошествовать под ними. Точь-в-точь так же двадцать семь лет тому назад шла
Олимпия и ее подруги.
Фрида широко открытыми глазами смотрела на начинающееся
представление.
