Вышла первая девушка. Участницы выходили, следуя алфавитному
порядку фамилий, и близнецам выпало замыкать шествие – по первой букве их
фамилии Уокер. До Вероники и Вирджинии должны были выйти сорок восемь девушек.
Дебютантки выходили поочередно, одни – заметно волнуясь,
другие – уверенно, кто с улыбкой, кто с серьезным выражением лица. Они были как
ангелы в своих белых венках. У одних платья были восхитительные, у других –
довольно строгие, в пол. Здесь были толстушки и худышки, красавицы и простушки,
но каждая выглядела как принцесса, когда под руку с кавалером появлялась под
аркой с букетом в руках.
Ведущий объявлял имя девушки и ее сопровождающего. Они
замирали на сцене, все аплодировали, братья и сестры, родственники свистели и
выкрикивали приветственные возгласы, после чего девушки приседали в реверансе,
степенно спускались со сцены и через строй юношей из академии проходили в зал.
Что-то во всей этой церемонии было завораживающее. Подобное
происходило уже не одну сотню лет, и казалось невероятным, что эта традиция в
неизменном виде сохранилась до наших дней. Только в отличие от своих бабушек и
прабабушек девушки уже не искали себе женихов на этих балах. Сегодня их
представляли обществу, они были окружены вниманием родных и друзей, и этот
волшебный вечер должен был запомниться им навсегда.
Впереди их ждет взрослая жизнь. У одних все будет получаться
без особых усилий и трудов, другим придется упорно работать. Но сегодня, в этот
особенный день, все было подчинено одному – показать, что их любят, гордятся
ими и желают только добра. Девушки выходили одна за другой, и каждую встречали
дружные аплодисменты.
И вот настал момент, когда Олимпия и все за ее столом
захлопали Веронике, а затем и Вирджинии. От былого упрямства бунтарки не
осталось и следа. Она была преисполнена уверенности в себе и гордости, на губах
играла соблазнительная улыбка, а плечи были элегантно прикрыты палантином.
Вероника размеренным шагом спустилась по ступеням, прошла под скрещенными
саблями и прошествовала через весь зал к тому месту, где стояли остальные
девушки.
Затем появились Вирджиния и Чарли. Олимпия в который раз
залюбовалась сыном – Чарли у нее просто красавец! Вирджиния со смущенной
улыбкой изобразила реверанс, а Чарли нежно пожал ей руку и повел в зал.
Потом дебютантки со своими спутниками совершили круг почета
по залу, выстроились в одну линию, снова присели в реверансе. Далее следовал
первый танец с отцами.
Чонси на удивление легко поднялся и твердым шагом направился
к Вирджинии. Олимпия пошепталась с Гарри. Тот помедлил несколько секунд, потом
встал и пошел танцевать с Вероникой. Чонси было покосился на него, но потом
кивнул. Словно сговорившись, два отца протанцевали полтанца, после чего
обменялись партнершами.
Это был самый незабываемый момент – и для Олимпии, и для
Фриды, и для Гарри, а больше всего, конечно, для главных участниц торжества.
Олимпия была счастлива в эту минуту – мужчина, который начисто отрицал все, что
олицетворял собой этот бал, танцевал с ее дочерьми в их торжественный день. А
когда танец закончился, ее не меньше удивил бывший муж – он дружески пожал
Гарри руку. Произошло важное событие не только для дочерей, но и для взрослых –
две семьи наконец признали свое родство.
После этого Чонси вернулся к их столу и пригласил на танец
Олимпию.
– Никак не могу отойти от шока после этой
татуировки, – признался он и впервые за весь вечер улыбнулся. На какой-то
миг ей вспомнился тот парень, которого она когда-то любила. Это были их общие
дети, и сегодня у них общий праздник, о котором они еще долго будут вспоминать.
Олимпия засмеялась.
– Я тоже. Я, как увидела, чуть в обморок не упала.
Думаю, наши дети еще долго будут нас удивлять, причем не всегда это будут
приятные сюрпризы. Все равно мы с тобой счастливые родители, Чонси. Дети у нас
замечательные!
– Да, – согласился он, не раздумывая, –
замечательные.
Олимпия оглянулась – Вероника танцевала с братом, Вирджиния
– в объятиях Стива, не далее как вчера разбившего ей сердце. Он что-то ей
говорил, она смеялась, и у Олимпии невольно мелькнула мысль, уж не изменил ли
своего решения этот ловелас, ослепленный красотой девушки в этот чудесный
вечер. Она на это очень надеялась. Ее девочки должны быть сегодня счастливы. Им
предстоит всю ночь веселиться в кругу друзей, и домой они вернутся только
утром.
Обе дочери по окончании танца подошли к матери и сказали,
что очень ее любят и счастливы участвовать в этом дивном празднике. Особенно
благодарила Вероника, и все трое прослезились. Олимпия поняла, что ее старания
были не напрасны.
После отъезда Чонси с женой и других гостей Олимпия с Гарри
танцевали еще. Фрида сидела в своем инвалидном кресле и наслаждалась музыкой,
глядя на танцующие пары. В двенадцать еще раз все, кто остался, подошли к
столам с закусками, после чего продолжили веселье чуть ли не до трех часов
ночи.
Фрида заявила, что, если бы не перелом и гипс, она и сама
танцевала бы до утра. По ее словам, это был самый чудесный вечер в ее жизни.
Гарри обнял и мать, и жену – он был доволен, что его мать радуется жизни,
невзирая на свое состояние. И какая же молодец его жена, которая подарила
матери этот праздник!
Чарли поехал развлекаться с сестрами, а перед уходом подошел
попрощаться со старшими. Молодежь отправлялась в какой-то ночной клуб – никому
не хотелось расставаться в эту волшебную ночь.
Прощаясь, Чарли шепнул матери:
– Мам, спасибо тебе еще раз. Я тебя люблю.
– Я тебя тоже, мой дорогой.
Она улыбнулась сыну. В этот вечер они стали еще ближе друг
другу.
Подошли еще раз и девочки. Даже Вероника честно призналась,
что получила огромное удовольствие. То же сказал и Гарри, когда они отправились
домой.
– Олли, я замечательно провел время! – проговорил
он, с нежностью глядя на жену.
Для каждого сегодняшний вечер стал выходом в свет, хотя и на
свой лад. А больше всех, наверное, для Гарри. Он неожиданно для себя обнаружил,
что в разнообразии жизни нет ничего предосудительного, а узкий подход к
традициям – не всегда самый правильный.
Садясь в лимузин, Фрида вся светилась от удовольствия. Вот и
в ее жизни случился сказочный бал. А Олимпия была ее доброй феей! Гарри
же, вопреки его желанию, превратился в прекрасного принца.
Вернувшись домой, они расположились на кухне. Фрида не стала
снимать свое выходное платье, а Гарри лишь ослабил галстук. Они сели за стол и
принялись перебирать все события прошедшего вечера.
– Где это Фелиция такое платье отыскала? Хоть бы
чуточку прикрыла свои прелести, – со смехом произнес Гарри.
– Но для Чонси она – идеальная жена, не то что я
была. – Олимпия говорила абсолютно искренне. – А знаешь, мне кажется,
Вероника, сама того не ведая, своей дурацкой татуировкой растопила лед
отчуждения. Тоже мне, мадам Баттерфляй! Может, и мне тоже сделать?
