– Алиса Леонидовна! Какая приятная встреча!
Дверца машины распахнулась, из нее выбрался капитан Зегва и с дурацкой улыбкой направился к Алисе. Та растерянно оглянулась на свою собеседницу, но брюнетка исчезла, будто ее ветром сдуло.
– Какая приятная встреча! – повторил капитан, подходя.
– Не сказала бы… – вполголоса пробормотала Алиса.
– Да вы не обижайтесь! – продолжал капитан. – Вы поймите, у нас и так три нераскрытых убийства висят, начальство наседает, а тут еще это… ну, Антон Антонович… майор Овсянкин… и поспешил с выводами… поторопился, так сказать…
– А мне показалось, что это вы…
– Да что вы! – Капитан замахал руками. – Я-то понимаю, что вы совсем не тот человек, который может хладнокровно убить собственного мужа…
– Бывшего мужа, – уточнила Алиса.
– Пусть даже бывшего! – охотно согласился капитан. – Я же вижу, что вы добрая, интеллигентная женщина, неспособная не то что мужа – муху убить без достаточного основания… Я ведь в людях разбираюсь, этого у меня не отнимешь, я сразу вижу, кто преступник, а кто совсем даже наоборот…
– Тогда чего вы сейчас от меня хотите? – недовольно осведомилась Алиса.
Капитан, кажется, растерялся. Он и сам не понимал, с какой стати остановил машину, увидев на скамейке подследственную Окуневу. А когда он чего-нибудь не понимал, он расстраивался.
– А что вы делаете сегодня вечером? – спросил он после непродолжительного раздумья. – Может быть, сходите со мной в кино?
– Нет, извините, сегодня я никак не могу! Сегодня я очень занята! – выпалила Алиса, только представив вечер в компании разговорчивого капитана. – Может быть, как-нибудь в другой раз…
– Жаль! – Капитан развел руками, но тут у него зазвонил мобильный телефон, он послушал, помрачнел и сообщил Алисе: – Ну вот, начальство вызывает! Преступники никак не хотят угомониться! Так я надеюсь, в другой раз… – и капитан вернулся в свою машину.
Машина укатила.
Алиса осталась в сквере одна. Она огляделась в поисках той странной женщины, но, кроме нее самой, вокруг не было ни души.
Может быть, ей померещилась эта встреча, эта женщина и нож в пакете?
Да нет, не бывает таких подробных, таких достоверных галлюцинаций… Алиса в мельчайших деталях помнила лицо той женщины, ее темные выпуклые глаза, комочки туши на ресницах, криво накрашенный, слишком яркий рот…
Алиса встала, побрела домой.
Войдя в свою квартиру, она первым делом пошла в комнату, где, как она помнила, лежал тот старинный нож.
Ножа не было на прежнем месте.
Алиса торопливо осмотрела комнату, проверила ящики стола, все те места, куда могла положить нож, но его нигде не оказалось.
Значит, ей ничего не померещилось… но как, как та женщина попала в ее квартиру? Как она достала этот злополучный нож?
Алиса бродила по квартире как потерянная, и вдруг зазвонил телефон.
Она бросилась к нему, схватила трубку, как будто от этого звонка зависела ее судьба, и услышала незнакомый женский голос…
Незнакомый? В следующую секунду она узнала его, это был голос той женщины, шантажистки из сквера.
– Алиса, – проговорила шантажистка, – мы не закончили наш разговор. Нам помешали. Мое предложение остается в силе.
– Ваше предложение? – переспросила Алиса, чтобы выиграть время.
– Не делайте вид, что забыли, о чем речь! – раздраженно воскликнула шантажистка. – Вы все прекрасно помните! Я отдам вам нож в обмен на камень… – Алиса молчала, и ее собеседница настойчиво повторила: – Нож в обмен на камень! Отдайте мне его! Он попал к вам в руки совершенно случайно, вы ничего о нем не знаете, вы… вы не имеете на него никаких прав!
Алиса задумалась.
На самом деле, зачем ей этот камень? Отдать его, и дело с концом… Кажется, этот неприятный капитан больше не считает ее главной подозреваемой, ее оставят в покое. Но вот если всплывет нож с ее отпечатками пальцев, все закрутится по новой, те двое милиционеров вцепятся в нее, как ищейки, и не отпустят, пока не упрячут на зону. Надо отдать камень…
Но что-то в ее душе противилось этому решению.
Красный кулон достался ей от Натальи Юрьевны, старая актриса оставила его Алисе как память о себе. Отдать его совершенно постороннему человеку – это значило бы предать ее память.
Но этим все не исчерпывалось. С того момента как Алиса получила этот камень, жизнь ее удивительным образом переменилась, судьба стала к ней добра. Ее стали принимать всерьез бывшие коллеги, ее пригласили на съемки…
И это было не все!
Алиса чувствовала какую-то постороннюю, непривычную силу, которая не позволяла ей отдать камень. Как будто сам камень сопротивлялся такому решению, как будто он хотел остаться у нее.
Алиса дотронулась до кулона, который висел у нее на шее, и почувствовала исходящее от него тепло. Тепло и силу.
– Я не отдам камень, – проговорила она тихо, но твердо.
– Ах, вот как… – отозвалась ее собеседница после короткой паузы. – Не отдашь? Ну, тогда пеняй на себя…
Алиса положила трубку и прислушалась к себе. Камень продолжал греть ее кожу мягким теплом, стало быть, она все сделала правильно.
И в этот самый момент она вспомнила, что не видала тот злосчастный нож с перламутровой ручкой с того самого времени, когда Глеб побывал в квартире в ее отсутствие и забрал все мало-мальски ценные вещи. Стало быть, нож был у него! И она, Алиса, не могла им воспользоваться для убийства! Но как это доказать, тут же задумалась Алиса, вряд ли в милиции поверят ей на слово. И как бы в ответ на ее мысли снова раздался телефонный звонок.
– Ну что еще, – недовольно сказала она в трубку, думая, что звонит все та же шантажистка, – кажется, мы все уже обсудили! Я не…
– Прошу прощения, – раздался в трубке вежливый мужской голос, – я говорю с Алисой Леонидовной Окуневой?
– Да, я вас слушаю, – Алиса прикусила язык.
– Вас беспокоит следователь Гусев, – сказал мужчина, – попрошу вас прибыть завтра ко мне для беседы.
– Это по поводу убийства? – пролепетала Алиса, разом растеряв все свое мужество.
– Разумеется. И не забудьте паспорт.
Она с трудом смогла записать адрес – так дрожали руки.
Дверь каюты распахнулась. На пороге появился коренастый широкоплечий офицер, легат Марк Фурний.
– Император! – воскликнул он хриплым, возбужденным голосом. – Выйди на палубу, твоим солдатам нужно увидеть своего повелителя! Увидев тебя, они станут сражаться как львы!
– Вряд ли их воодушевит мой вид, – Август пытался шутить, но лицо его было бледно как бумага, под глазами залегли глубокие тени. Он не переносил качки и сейчас жестоко страдал от морской болезни.
