– Ты что, Лимон, белены объелся? Она же негритянка!
– Ну, какая негритянка? Она же светлая!
– Может, мулатка… или после смерти так потемнела… кончай дурью маяться! Ищи как следует!
– Да уж третий морг обходим, а все ничего нету! Ну, вот эта точно подойдет!
– Лимон, я тебя щас на сервелат пущу! Ты меня что – нарочно злишь? Это ведь старуха!
– Ну, никак на тебя не угодить! Та – негритянка, эта – старуха… Да черта ли их разберешь, покойников… – бухтел невидимый Лимон.
С каждой секундой шаги приближались ко мне, и наконец наступило страшное мгновение: один из преступников остановился возле меня, сдернул с моего лица простыню…
Я замерла и даже задержала дыхание.
Вот сейчас они поймут, что я живая, и тогда…
– Вот блин! – раздался надо мной изумленный голос. – Костян, ну-ка, погляди!
Все. Моя песенка спета. Я чуть не потеряла сознание от страха.
– Ну что еще? – недовольно проговорил второй бандит. – Опять какую-нибудь старую швабру нашел?
– Да говорю тебе – погляди сам!
Рядом со мной раздались шаги, и второй голос, принадлежавший неведомому Костяну, удивленно выдохнул:
– Ну, ни фига себе! До чего же похожа! Не увидел бы сам – не поверил бы!
– Ну вот! – засуетился первый. – А ты все ворчал! Ну что – годится?
– Еще бы не годится! Забираем ее и сваливаем!
– Ты только посмотри, – опять проговорил Лимон. – Прямо как живая!
Я снова напряглась. Однако Костян не собирался попусту тратить время:
– Кончай базарить! Живая – неживая… Давай мешок, и сваливаем отсюда, пока еще кто-нибудь не подвалил!
Меня грубо повернули на бок, подложили жесткий пластиковый мешок, натянули его на меня и застегнули «молнию» снизу доверху. Теперь я чувствовала себя колбасной нарезкой в вакуумной упаковке.
В новом положении был один плюс: теперь можно было открыть глаза и не так старательно изображать труп. Достаточно было просто не шевелиться.
Однако минусов имелось гораздо больше.
Во-первых, хоть я и открыла глаза, но в мешке было совершенно темно, ровным счетом ничего не видно. С таким же успехом можно было глаза и не открывать. Во-вторых, пластик был жесткий и холодный. А самое главное – в мешке было трудно дышать. Воздух туда едва просачивался сквозь крошечное отверстие на краю «молнии».
Кроме того, не прошло и секунды, как мешок с его содержимым (то есть со мной) подняли сильные мужские руки и куда-то потащили. Причем несли меня очень неосторожно, то и дело обо что-то задевая. Как будто они несли не живого человека, а… впрочем, они же действительно уверены, что несут покойника, которому уже на все наплевать!
Меня вытащили из мертвецкой, за нами захлопнулась дверь морга, потом я услышала совсем рядом звук работающего автомобильного мотора, и меня бросили на жесткий и холодный пол. Судя по всему, это был пол микроавтобуса или «Газели», раз уж мы все туда поместились.
Через несколько секунд мы куда-то поехали.
Во всем этом был только один плюс: здесь было немного теплее, чем в морге.
Машина то и дело резко поворачивала, не снижая скорости, из-за этого я перекатывалась по жесткому полу и скоро отбила себе все бока. Перекатившись в очередной раз, я налетела на чьи-то ноги. Тут же тяжелый ботинок пнул меня в живот, оттолкнув в другой конец кузова.
– Нехорошо как-то, – раздался рядом знакомый голос одного из похитителей. – Ты, Костян, с покойницей не по-человечески обходишься… разве можно покойника ногами пинать… а если бы тебя кто так, ногами… тем более, говорят, до девятого дня ее душа тут еще, поблизости обретается…
– Слушай, Лимон, ты меня уже достал! – отозвался второй. – Она же мертвая, ей уже все равно, хоть на куски ее режь, хоть сапогами топчи!
– А ты если помрешь – тебе все равно, как с твоим трупом будут обращаться? Хоть и сапогами? Все равно, похоронят по-человечески или в выгребную яму кинут?
– Все, достал! Еще слово скажешь – вернусь в тот морг и тебя там оставлю… вместо этой, на хранение! Вот тогда на своей шкуре узнаешь – все равно или не все равно!
Лимон замолчал, на какое-то время в машине наступила тишина, и в мою голову полезли ужасные мысли. Кто эти люди? Зачем им мой труп? То есть я-то еще жива… тьфу, совсем запуталась. Зачем им покойница? Ведь они сами сказали, что проверили уже третий морг, стало быть, искали кого-то подходящего. И это же надо такому случиться, что подошла им именно я! Вот уж везет мне сегодня! Во всяком случае, так просто сдаваться я не собиралась. Там, в морге, я не успела своих похитителей как следует разглядеть, но, судя по всему, ребята они серьезные, шутить не любят. И чужих шуток тоже не понимают. Так что, если я сейчас объявлюсь живой, вряд ли они меня выпустят из машины. Надо ждать удобного случая, чтобы удрать.
Скоро повороты закончились, теперь мы ехали по прямой, заметно прибавив скорость, наверное, выбрались на загородное шоссе.
Меня явно везут куда-то за город. Куда именно – я понятия не имела, но самое главное – совершенно не понимала, зачем.
Вдруг болтливый Лимон снова подал голос:
– Надо же, как нам повезло! Я и не верил! До чего же она похожа на Викторию Сергеевну! С учетом, конечно, что покойница, с учетом, что лицо синее, опухшее, а так – прямо копия…
– Нет, Лимон, я с тобой больше не работаю! Так и скажу Паяльнику – с кем угодно меня ставь, только не с Лимоном! Ты своими разговорами мертвого и то достанешь!
– А чё я сказал-то? Я только и сказал, что повезло, нашли трупешник очень подходящий…
– Ладно, все… слава богу, подъезжаем!
Машина снова свернула, снизила скорость и остановилась.
Водитель посигналил, негромко загудел какой-то мотор – видимо, открылись ворота.
Мы снова тронулись, но на этот раз проехали совсем немного и остановились уже окончательно.
Меня подняли, взвалили на носилки и куда-то понесли.
– Вот, говорят, покойники тяжелее живых, – снова раздался рядом голос Лимона. – А эта девка вроде не очень тяжелая…
– Не тяжелая? – фыркнул Костян. – Может, тогда ты ее один понесешь? А я пока покурю…
Лимон тут же замолчал, и меня потащили дальше.
Скрипнула открывшаяся дверь, носилки наклонились – видимо, теперь они несли меня вниз по лестнице. Я начала медленно сползать к нижнему краю носилок.
– Ты, чем болтать без конца, лучше неси как следует, а то сейчас уронишь свою покойницу! – недовольно проворчал Костян.
Носилки выровнялись, спуск прекратился, и меня грубо сбросили на твердый холодный пол. Я едва сдержала стон.
Прозвучали удаляющиеся шаги, хлопнула дверь, и наступила глубокая, ничем не нарушаемая тишина.
