– Спасибо, сэнсей! – молитвенно сложил ладони
Алексей и отвесил Будкевичу низкий поклон.
– Иди, иди! – досадливо отмахнулся Алик. – А
я пока буду тебе смену готовить. Гляди, как бы не пришлось потом роль лакея у
меня выпрашивать. Но я еще подумаю!
Актеры потянулись к выходу, а к Будкевичу со своей очередной
жалобой пристала Мария Кирилловна. Пока Алик от нее отбивался, Таня подошла к
Веленко, который с потерянным видом остался сидеть на месте.
– Отнесись к этому, как к приключению, –
посоветовала она. – Ничего ужасного не случится. Походишь молча минут
пятнадцать по фойе – и все. Думаю, что второго выхода не будет, Алик и сам
поймет, что это лишнее. Ты, главное, не бойся!
– Я постараюсь, – сдавленным голосом ответил
Веленко. Было ясно, что он уже боится.
– Вот и посмотришь, что такое актерский хлеб, –
Таня похлопала его по плечу. – А Белинда подберет тебе костюмчик по росту.
При мысли о том, что у него будет легальный повод пообщаться
с дамой сердца, Веленко приободрился.
– Хорошо еще, что он не додумался включить твою роль в
спектакль. Там все гораздо сложнее и ответственнее. Не только на сцену
выходишь, но еще текст запоминать надо.
– Какой текст?
– Нешуточный, – очень серьезно ответила
Таня. – «Чего изволите?»
* * *
Вскоре выяснилось, что мысль об экскурсии вдохновила не
всех. Первым вниз спустился Таранов. Зачинщик мероприятия принялся расхаживать
по вестибюлю гостиницы, с интересом поглядывая по сторонам и одаривая улыбками
девушку-администратора. К тому времени, когда Таня тоже спустилась вниз, щеки у
администратора уже раскраснелись, а глаза задорно блестели.
Белинда, следовавшая за Таней, сосредоточенно глядела под
ноги и крепко держалась рукой за перила. Она надела босоножки без пятки на высоченных
каблуках и теперь старалась не соскользнуть с этих самых каблуков и не
скатиться к подножью лестницы. Каблуки оглушительно цокали, но Белинде было на
это наплевать. Она никому не могла позволить взирать на себя свысока – ни в
прямом, ни в переносном смысле.
Появившийся вслед за ними Рысаков немедленно завопил с
верхней площадки:
– Белинда, тебя что, подковали, что ли? Грохот такой,
как будто в город вошла конница Буденного!
Белинда только фыркнула в ответ, не выказав никакого желания
вступать в перепалку.
Сам Рысаков вырядился в белые штаны и нацепил на нос
солнечные очки размером с маску для подводного плавания.
– Чтобы поклонники не узнавали, – объяснил
он. – А то не дадут полюбоваться достопримечательностями – окружат и
станут меня руками хватать. Чувствуешь себя, прямо как енот в зоопарке! Не
знаю, почему народу так хочется трогать руками артистов!
– Не всех, Тиша, – успокоил его Таранов. – А
только тех, которые играют карликов-вампиров.
Вскоре к собравшимся присоединилась Анжела Прохорова, и их маленькая
туристическая группа вывалилась на улицу.
– Что ж, полагаю, можно трогаться в путь. Больше,
похоже, никто не появится, – сказал Таранов и ловко взял Анжелу под
локоток. В ярком сарафане «в облипочку» она выглядела богиней, созданной
исключительно для того, чтобы лишать мужчин остатков разума.
– Сногсшибательный прикид, – не удержался от
комплимента Таранов. Таня, которая для удобства надела бриджи и простую
футболку, досадливо поморщилась.
Бдительная Белинда тут же дернула ее за руку и прошипела:
– Не сходи с ума. Если мужчина хвалит платье, это еще
не значит, что ему нравится втиснутая в него девица. Анжела – не его тип.
Гостиница стояла на тихой улице, полого спускавшейся к
невидимой отсюда реке. Улица была зеленой, забрызганной солнцем, по ней тянулась
бесконечная трамвайная колея. Между рельсами сидела жирная рыжая кошка и нагло
умывалась у всех на глазах. Прохожие встречались редко, и все с любопытством и
без смущения разглядывали компанию приезжих.
Тихон вырвался вперед, словно вожак стаи. Преодолев первую
сотню метров, он радостно воскликнул:
– Эх, как же я люблю бродить по милым провинциальным
улочкам! Сколько интересного и любопытного можно здесь встретить!
– Чего это ты так разливаешься? – ехидно спросила
Белинда. – Журналисты вроде бы еще не набежали.
– Да я от чистого сердца! – обиделся
Рысаков. – Ты только подумай, здесь нет автомобильных пробок, и днем в
магазине что угодно можно купить без толчеи.
– А что здесь продают? – заинтересовалась Анжела.
– Сейчас узнаем, – ответил Таранов. – Вон
впереди какой-то магазин маячит.
В поле их зрения действительно появилась витрина. В ней,
странно растопырив руки, стоял лилового цвета манекен в свадебном платье с
фатой на макушке.
– Магазин для новобрачных, – разочарованно
протянула Белинда.
– Не повезло, – поежился Тихон. Все три бывшие
жены разом встали пред его мысленным взором.
– Интересно, – подала голос Анжела, – почему
в витрине нет жениха?
– Потому что ужас не имеет лица, – тут же
откликнулся многоопытный Рысаков.
Предупредительно позванивая, их обогнал трамвай и
притормозил чуть впереди, у остановки.
– Слушайте! – неожиданно загорелся Таранов. –
Давайте устроим трамвайную экскурсию по городу. «Вагончик тронется, перрон
останется»!
Продолжая напевать, он подсадил Анжелу на подножку, оставив
Таню и Белинду на попечение Рысакова. Тот оказался никудышным джентльменом и
влез в вагон первым. Таня понимала, что Лешка нарочно флиртует со всеми подряд,
чтобы позлить ее, однако на душе все равно было как-то муторно. «Эх, нужно было
платье надеть», – подумала она, пробираясь поближе к окну.
– Трамвай идет до Рабочей улицы, – сообщила
женщина-кондуктор, получая с них деньги за проезд. – Вам куда надо?
– Нам как раз туда и надо, – за всех ответил
Таранов.
– Главное, нам бы успеть вернуться на репетицию. А то
сейчас заедем, – тихонько сказала Таня.
Но трамвай шел быстро, да и расстояния здесь были – с
московскими не сравнить. Так что уже через двадцать минут они услышали:
– Конечная, вагон дальше не идет.
Выйдя из трамвая, они оказались перед панельными
пятиэтажными домами. Здесь город терял свою милую провинциальность, которую
придавали ему маленькие особнячки и одноэтажные домики с палисадниками. Теперь
это был просто населенный пункт, лишенный своеобразия и абсолютно неинтересный
для туристов.
Размышляя, куда бы им теперь податься, путешественники
обогнули первый дом и очутились в прямоугольном дворе, густо засаженном липами.
Липы буйно цвели, одурманивая птиц, которые чирикали и посвистывали
срывающимися голосами. На лавочке возле пустой детской песочницы сидели местные
бабушки. Они оживленно о чем-то спорили, не обращая внимания на пришельцев. У
одной, особо воинственной, даже платок сбился на сторону.
