В общем, настроение у всех было приподнятое, а маячивший
впереди банкет делал его и вовсе праздничным.
Пока актеры переодевались, Веленко притащил Белинде костюм,
в котором щеголял по фойе. Он был ужасно подавлен, держался скованно, не без
основания полагая, что теперь его замучают всевозможными шуточками и подколами.
– Чего это ты такой замороженный? – грубовато
спросила Белинда. – Давай, не кисни. Подумаешь – подпалил театр! С кем не
бывает.
Вообще-то ей было жалко глупого Вадика, но демонстрировать
свои чувства она не собиралась. Белинда была уверена, что стоит один раз
пожалеть мужчину, как возникнет эмоциональная привязанность. Привязывать к себе
кого попало ей не хотелось, поэтому даже в критических ситуациях она старалась
держаться с представителями противоположного пола сдержанно и даже сурово.
– Я же говорил, что у меня ничего не получится… –
пробубнил Веленко, понурив голову. – И чего Будкевич ко мне привязался?..
– Это несомненно было режиссерское насилие, –
кивнула Белинда, бережно складывая камзол. – Советую тебе сегодня на
банкете тяпнуть водки.
– Я тоже сразу решил напиться, – оживился
Вадик. – А потом вспомнил, что мне нужно будет еще бабушке позвонить.
Бабушка сразу догадается, что я пьяный, расстроится, а расстраиваться ей никак
нельзя. Ей уже столько лет, что в день рождения страшно открытки подписывать.
– Да уж, надо быть настоящей свиньей, чтобы
расстраивать такую старую бабушку, – пробормотала Белинда.
Чтобы хоть как-то подбодрить своего незадачливого ухажера,
она милостиво разрешила:
– На банкете можем сесть вместе. Я стану пить, а ты
будешь следить, чтобы я вела себя прилично и не полезла на стол танцевать
пасадобль. На меня иногда находит, знаешь ли.
Услышав это предложение, Веленко как-то сразу ожил и даже
заулыбался. «Господи, какой младенец, – с жалостью подумала новоиспеченная
нянька. – Ему нужна мамочка, которая бы ему нос вытирала, а он туда же – в
женихи метит». Там не менее от своей благородной миссии Белинда не отказалась и
на банкет явилась под ручку с проштрафившимся осветителем.
Народу на банкете собралось видимо-невидимо: помимо
антрепризы в полном составе принять участие в мероприятии пожелали еще человек
тридцать местных. Как шепнул на ухо Будкевичу один из помощников мэра, «вся
местная элита, включая криминал». По счастью, последний себя в течение вечера
никак не проявил – ни визуально, ни действием, поэтому Алик так и не
разобрался, где чиновники, а где не чиновники.
Мэр города, Валентина Васильевна Романчикова, оказалась
симпатичной дамой с красивой фигурой и улыбкой политика. Ее слегка раскосые
ореховые глаза были спокойны и внимательны. Со скидкой на хлопотную руководящую
должность, на вид ей можно было дать лет сорок семь. Одета мэрша была строго,
но стильно.
– Посмотри, какая женщина, – шепотом сказал
Таранов сидящему рядом с ним Рысакову. – А еще говорят – провинция… Просто
какая-то Жаклин Кеннеди из Перегудова.
– Да, есть в ней что-то эдакое, – согласился
тот. – И фигуристая такая. Я-то думал, здесь такие бабы должны водиться –
во! – И он растопырил руки, словно пытаясь остановить мчащийся на него
автобус. – А так, конечно… Выразительная. Глаза и все такое. Повезло
городу, спокойно ведь могла быть Хавронья Никифоровна. Предлагаю за это выпить!
И Рысаков потянулся к стоящей перед ним бутылке.
– О чем это шепчутся наши звезды? Поделитесь с
гостями! – громко воскликнул директор театра, в стенах которого редко
случались пьянки подобного масштаба.
Тощий, лысый и белокожий, он удивительным образом напоминал
поганый гриб. Однако ясные глаза скрашивали это впечатление и выдавали в нем
человека, который любил мир и добрые отношения, а потому готов был пойти на
все, чтобы их поддерживать. Наверняка ему приходилось несладко, ибо в актерской
среде мир и добрые отношения считались большой редкостью.
– Леша Таранов хочет выпить за наших дорогих хозяев.
Если быть точным – за очаровательную госпожу Романчикову! – громко заявил
Рысаков, широко махнув рукой и взъерошив прическу соседа слева.
– Ну, ты, Тишка, и сволочь, – прошипел Таранов.
Хотя на самом деле он прекрасно знал, что в итоге именно ему
придется «открывать программу». Все давно уже привыкли к тому, что Таранов в
считанные минуты становится душой любого коллектива, особенно – активно
выпивающего. В самой разношерстной компании он всегда был своим человеком. Вот
и сегодня коллеги ни на секунду не усомнились, что Таранов не ударит в грязь
лицом.
Он быстро поднялся с места и повернулся к Валентине
Васильевне. Тост, который выдал нагора Таранов, был пошлым и почтительным
одновременно. Обомлевшие было при первых словах присутствующие в конце
разразились дружным смехом и аплодисментами. Актеры же обменялись
выразительными взглядами: тост этот был уже не раз апробирован на женщинах
бальзаковского возраста и всегда поражал цель. Романчикова мило улыбнулась,
зарумянилась и посмотрела на Таранова чуть более внимательно.
Следующий тост Алексей предложил поднять за добровольную
пожарную дружину в лице пришедших на спектакль перегудовских зрителей.
– Эти отважные люди спасли не только премьеру, но и вот
этот замечательный стол, за которым мы в итоге и собрались! – справедливо
отметил Таранов. И тут же предложил переименовать данный тост в тост «01».
Присутствующие, большинство из которых уже были в курсе
сегодняшнего огненного шоу, от души рассмеялись. Зато директор театра почему-то
прослезился и долго утирал слезы клетчатым носовым платком, пропитавшимся
запахом стирального порошка.
Потом Таранов подавил в зародыше поползновения начальника
местного УВД, который было заикнулся относительно тоста «02».
– Если следовать этой логике, то следующим должен быть
тост «03», а это тревожно. Очень хочется повеселиться.
И тут же без перехода Таранов стал травить знаменитые
актерские байки. Нечего и говорить, что публика внимала ему с восторгом –
актером он был превосходным. А после третьего или четвертого тоста,
окончательно расшевелив и развеселив собравшихся, он мастерски ушел в тень и,
усевшись рядом с Рысаковым, стал потихоньку напиваться.
Таня, которая на протяжении вечера без особых усилий
отбивала неуклюжие атаки то одного, то другого перегудовского ловеласа, все
больше хмурилась. Внимание, которое привлекал к себе Таранов, почему-то страшно
ее раздражало. К тому же она не могла не заметить те заинтересованные взгляды,
которые время от времени бросала на Алексея перегудовская мэрша. Все это было
неприятно, и в конце концов настроение у девушки окончательно испортилось.
Поначалу Таня еще надеялась, что сегодня ей удастся поговорить с Алексеем.
Однако пьяный Таранов всегда становился ужасно противным, и если попробовать
подсесть к нему сейчас, он в лучшем случае будет лишь шуточки шутить. К тому же
Рысаков может вообще все испортить, ляпнув что-нибудь про ночевку в ее
квартире.
