– Леш, не кипятись, – успокаивающим тоном произнес
Алик. – Что, собственно произошло? Ну, попросил я тебя пригласить ее на
танец. Дань вежливости, а даме приятно. Тем боле что дама – мэр. И готова с
нами целые культурные программы осваивать. А там бюджеты – знаешь какие? Все
будут довольны, и ты в том числе. Ради этого можно и потанцевать.
– Она у меня мобильный попросила, – замогильным
голосом сообщил Таранов. – В смысле – номер телефона.
– Ты, надеюсь, дал?
– Дал. На салфетке начирикал. Но это не все. Завтра мы
встречаемся за кофе. Часиков в двенадцать-тринадцать. То есть уже сегодня.
Услышав это, подлый Будкевич откровенно возрадовался:
– Да ты что? Вот, здорово! Ты там, за кофейком, даром
времени не теряй. Пожалуйся на маленькую зарплату. В общем, спой арию «Тяжела и
неказиста жизнь российского артиста».
– Алик, ты не понимаешь. Я всегда старался держаться
подальше от представителей власти. Тем более – в юбках.
Таня, которая поначалу боялась, что ее застанут на месте
преступления, вся обратилась в слух. Сейчас ничто не могло бы сдвинуть ее с
места. Ревность буквально пригвоздила ее к полу.
– Да ладно тебе, – легкомысленно сказал
Будкевич. – Нам скоро уезжать. Потяни время, сошлись на спектакли, мол,
устаешь. Пригласи в гости – она ведь точно не приедет.
– Эта? Приедет. Я чувствую.
– Что ты чувствуешь?
– Она запала на меня.
– У тебя мания величия, – сердито возразил
Алик. – Серьезная женщина, ей не до глупостей.
– А у тебя, видимо, беспамятство. Ты сам все это начал!
– Леш, я ничего не начинал. Ну да, я видел, что
Валентина Васильевна на тебя очень хорошо реагирует. Дело-то обычное –
пофлиртовали, потанцевали, да и разбежались. А труппе – прямая выгода может
быть.
– Пошел ты со своей выгодой! – Было ясно, что
Таранов страшно разозлился.
Будкевич тоже это почувствовал и заговорил ласково:
– Ситуацию можно спустить на тормозах. И при этом с
пользой для общего дела. Давай так. Пьешь кофе, даешь туманные обещания,
напоминаешь, что она должна со мной встретиться – и баста. Леш, ну что тебе
стоит?
– Ладно, – вздохнул Таранов. – У тебя как у
прирожденного режиссера есть дар убеждения. Нет, Валентина эта очень даже
ничего. Но будь она моделью какой-нибудь или секретаршей, я бы с радостью. А
тут – власть. Сгоришь, как мотылек!
Одержав победу, Будкевич вновь вспомнил о своем статусе.
Голос его сделался властным.
– Давай, мотылек, лети к себе в номер. Набирайся сил
перед грядущими битвами.
Таня поняла, что еще секунда – и ее обнаружат. Она
отпрыгнула в сторону и в мгновение ока очутилась возле своего номера. Влетела
внутрь и одним рывком захлопнула за собой дверь.
Адреналин бушевал в ее крови всю ночь. Таня ходила по
комнате, теребила злосчастную занавеску и долго стояла на балконе, делая
глубокие вдохи. Луна с кислым видом смотрела на нее, не предлагая утешения.
Уничтожив все запасы воды, обнаруженные в холодильнике, Таня принялась пить
воду из-под крана в ванной комнате. После этого она забралась под одеяло и тут
же начала вертеться, вспоминая Романчикову и ее ореховые глаза, глядевшие на
Таранова с прицелом. Представила, как эти двое в полдень будут пить кофе, сидя
друг напротив друга. А потом, возможно, договорятся о новом свидании. Сначала
они поужинают вдвоем, потом он проводит ее до дома, а там – кто знает?
Завтрак она пропустила и удивилась, почему ее не разбудила
Белинда. Подруги в номере не оказалось, и Таня отправилась вниз, в ресторан. Он
был практически пуст. Лишь за дальним столиком возле окна сидели Яблонская и
Курочкин.
– Почему ты так ужасно выглядишь? – немедленно
спросила Маркиза, как только Таня поздоровалась. – Ты же вчера на банкете
почти не пила?
– Я напилась в номере, когда вернулась, – коротко
ответила та, заказав чашку кофе без молока.
– После первого спектакля грех не напиться, –
пробормотал Курочкин, ковыряясь в тарелке. Вид у него тоже был слегка помятый.
Яблонская сидела на стуле прямо и смотрела грозно, пугая
официантку, вертевшуюся поблизости.
– Не знаете, где Белинда? – спросила Таня,
оглядываясь по сторонам.
Ресторанчик был маленьким и довольно чистым. Поверх
скатертей лежали веселые клеенки, прижатые к столам тяжелыми белыми солонкам и перечницами.
Облупленный угол маскировала кадка с ветеранской пальмой. Неистребимый запах
вареной капусты выползал из кухни и тревожил обоняние.
– Белинда вот только что куда-то отправилась, –
деловито сообщил Курочкин.
– А куда? – растерянно спросила Таня.
– Понятия не имею.
– Он с ней не общался, с твоей Белиндой. Он за ней из
окна наблюдал, – сердито добавила Маркиза и неожиданно набросилась на
мужа: – Старый сатир! Все бы ему на девочек заглядываться!
Представляешь, – развернулась она к Татьяне, – увидел вчера вечером
какую-то бабу с балкона, так его аж переклинило. Спать мне не давал, то и дело
вскакивал, прокрадывался к окну и выглядывал вниз. Все проверял – там она или
нет.
– Ну, что ты, Маня! – возмутился сатир, бегая
глазами по сторонам. – Я просто хотел подышать воздухом. После таких-то
нагрузок на организм разве сразу заснешь? Какая баба? Зачем мне баба?
– Не знаю, зачем тебе баба, – продолжала наступать
Яблонская. – Я была уверена, что уже ни за чем. Ан нет! Все туда же.
Таня немедленно вспомнила свои ночные метания и сочувственно
сказала:
– А мне сегодня тоже не спалось. Ночью здесь тихо, и
цветы так пахнут!
Яблонская посмотрела на нее с неудовольствием и, отправив в
рот кусок сыра, спросила:
– Ты тоже ее видела?
– Кого?
– Ту женщину. Она слонялась под окнами гостиницы и все
смотрела наверх. Я хотела ее пугнуть, но Андриан так всполошился, что пришлось
остаться в постели. Боялась, что если я вмешаюсь, его хватит удар.
– Вы и вправду видели какую-то женщину ночью под окнами
гостиницы? – у Тани неприятно засосало под ложечкой.
Ей пришла в голову идиотская мысль о том, что мэрша,
влюбленная в Таранова, провела ночь под окнами его гостиничного номера, вздыхая
и тоскуя. Какая чушь лезет в голову!
– Я ее видела только одним глазом, – ответила
Яблонская. – Волосы у нее такие белые и длинные, ну прямо как у Светличной
в «Бриллиантовой руке». И одета она была во что-то розовое.
– Нет, она была в красном, – подсказал
Курочкин. – Очень красивый цвет.
– Слишком агрессивный, – отрезала Маркиза. –
Ты просто ребенок, Андриан. Соблазняться женщинами, которых видишь из окна
гостиничного номера, так же пошло, как выбирать невесту по объявлению.
