Свалившаяся на него болезнь и то, как она протекала, особого
оптимизма не внушали. Борис Леонидович мог шевелить лишь правой рукой, вся
левая половина туловища отнялась. Говорил он с трудом, и, похоже, врачи и
персонал часто его попросту не понимали. По тому, что сам он раньше слышал об
инсультах, и по тому, что говорил ему сейчас лечащий врач, Наумкин понял – это
надолго, скорее всего – навсегда.
– Скажите, – спросила его во время последнего
осмотра заведующая отделением, – есть ли у вас близкие родственники или
знакомые, готовые ухаживать за вами постоянно?
Борис Леонидович лишь отрицательно покачал головой. Из
родственников у него остался один лишь племянник, с которым он не общался уже
много лет. Обременять же подобными просьбами друзей и знакомых, тем более Олю,
он не собирался – гордость не позволяла.
– А нанять сиделку вы сможете? А то давайте мы
похлопочем, чтобы вас направили в хороший дом престарелых. У нас в области есть
очень достойные, там вам будет хорошо.
Однако сама мысль об этом едва не загнала Наумкина в могилу.
Какой еще дом престарелых? С ума они, что ли, сошли? С другой стороны, врачей
можно было понять – не могли же они вечно держать его в больнице, а жить дома
самостоятельно Борис Леонидович не смог бы никак. Хотя деньги у него теперь
были, но надолго ли их хватит?
А ведь реши он проблему с рисунками, можно было бы
рассчитывать не только на постоянный уход, но и на поистине королевское
лечение. Но не мог же он на самом деле сказать врачам – у меня дома, в кармане,
шедевры на несколько десятков миллионов долларов. Так уж не затруднитесь,
возьмите их, продайте, а на вырученные деньги отправьте меня на швейцарский
курорт подлечиться!
Но, проведя пару дней в тяжелых размышлениях, Наумкин,
наконец, придумал, как ему действовать. Вспомнив однажды о племяннике, Борис
Леонидович снова и снова возвращался мыслями к этому своему единственному
родственнику. Если уж доверяться кому-то в таком серьезном деле, пусть это
лучше будет родная кровь. Впрочем, других вариантов у него все равно не было.
* * *
Единственный племянник Наумкина Алексей, сын его покойной
сестры, прилетел буквально на следующий день после звонка из больницы. Его
домашний телефон, который удалось отыскать в недрах наумкинской старой записной
книжки, по счастью, не изменился.
Когда Алексей вошел в палату, то вокруг мгновенно
распространились волны силы, здоровья и жизненного успеха. Даже Борис
Леонидович в его присутствии неожиданно почувствовал себя лучше. Объяснялись
они с трудом – Наумкин видел, что многие из его слов племянник просто не
понимает. Но, главное, им все же удалось договориться о том, чтобы перевезти
Бориса Леонидовича домой и найти ему хорошую сиделку.
Толковый и энергичный Алексей быстро освоился в незнакомой
обстановке, и уже через два дня Наумкин, снабженный многочисленными
медицинскими рекомендациями, лежал у себя дома. Дом сиял чистотой, в спальне
стояла новая, удобная кровать, у окна – новое, большое кресло и журнальный
столик с газетами и книгами. «Когда начнете вставать, это будет вам на первое
время рабочее место», – объяснил Алексей.
Пожилая, аккуратная и немногословная помощница по хозяйству,
которую нашел для дяди племянник, произвела на Бориса Леонидовича очень хорошее
впечатление. Особенно ему понравилось то, что она была необыкновенно терпелива
и не раздражалась, общаясь с капризным больным.
Все расходы по обустройству дяди щедрый Алексей взял на
себя. Когда Наумкин попытался объяснить, где у него лежат деньги, тот лишь
махнул рукой:
– Вам они еще пригодятся, не тратьте пока.
Проведя несколько дней дома, Борис Леонидович заметно приободрился,
даже разговаривать стал увереннее. Правда, он все никак не мог добраться до
своих рисунков, и это его тревожило. Но просить сиделку достать из пиджака и
показать ему заветные конверты он так и не решился.
Между тем Борис Леонидович не прекращал обдумывать
предстоящий серьезный разговор с племянником, который произвел на него
впечатление человека не только делового, но и вполне порядочного. Правда,
Наумкин помнил, что в молодости у Алексея были какие-то проблемы с законом. Но
у кого их сейчас нет?
Разговор состоялся перед самым отъездом племянника в Москву.
Наумкин решил рассказать Алексею всю историю с рисунками от начала до конца.
История была длинной, Наумкин быстро уставал и часто
останавливался, чтобы передохнуть. Наконец его рассказ подошел к концу, и он
пытливо уставился на племянника. Он сразу понял, что обычно веселый и уверенный
с себе Алексей находился сейчас в полной растерянности, видимо полагая, что у
дяди начался бред.
Тогда Борис Леонидович попросил его достать из пиджака
рисунки. Они, по счастью, были на месте. Убедившись, что Борис Леонидович в
порядке, Алексей стал внимательно разглядывать дядину добычу. Потом спросил:
– И как вы хотите распорядиться этим богатством? Я могу
вам чем-то помочь?
– Конечно. Ты же понимаешь, что в основном из-за этого
я тебя и вызвал. Денег хватит нам обоим, поделим поровну. Ты должен будешь
продать рисунки, но не так бездарно, как пытался делать я. Видишь, сколько
денег потерял? А если у тебя все получится удачно, отправь меня за границу на
лечение – и тебе хлопот не будет, и я буду уверен, что делается все возможное.
Вдруг еще доведется пожить по-человечески…
Борис Леонидович хотел надеяться, что поступил разумно, что
Алексей сделает все правильно и не обманет. Так что теперь нужно было
расслабиться и вплотную заняться здоровьем. Наумкин верил, что если дело с
рисунками выгорит, он непременно встанет на ноги. Бывают же в жизни чудеса!
Глядишь – Наумкин еще попрыгает. В Питер к Оле на Новый год съездит. Может
быть, они вместе потом махнут на какие-нибудь острова… И, почти счастливый,
Наумкин впервые за последнее время крепко и спокойно заснул.
Алексей тем временем уже летел обратно в Москву. Все
случившееся могло бы показаться фантастическим сном, если бы не бережно
спрятанные в его кейсе рисунки. Раньше он думал, что такое возможно только в
кино. Но жизнь, оказывается, тоже преподносит порой сюрпризы, от которых можно
сойти с ума.
Однако сюрпризы сюрпризами, а ему теперь предстоит весьма
серьезная работа. Серьезная и рискованная. Пока дядюшкины миллионы существуют
лишь в теории. А как там еще будет на практике – непонятно. К тому же два
рисунка – лишь часть проблемы. У Алексея в голове настойчиво крутились две
фамилии – Заречный и Романчикова, хотя пока еще он не до конца понимал почему.
Пройдя через здание аэропорта, он направился к стоянке, где
оставил свою машину. Сев за руль, вспомнил, что не включил мобильный, который,
ожив в руках хозяина, тут же затрезвонил. Алексей, поморщившись, нажал кнопку:
– Будкевич. Да, уже прилетел, через два часа буду в
театре.
Гастроли продолжаются (После похищения Тани)
В глазах Дворецкого сосредоточилась вся мировая скорбь
мужчин по поводу вселенской глупости женщин.
