– То есть вы подозревали, что на Курочкина напали. И
что журналистка, которая последней видела писателя Заречного живым, украла из
вашей гримерки туфли. И когда убили мэра города Перегудова, всю труппу
опрашивали следователи, потому что кое-кто из артистов встречался с этой самой
мэршей в день ее убийства.
Никаких вопросительных интонаций. Он констатировал факты,
бросая их Белинде в лицо. Она стояла перед ним бледная и злая, прижимая к груди
Танину сумочку, обнаруженную на заднем дворе салона красоты. Без
умопомрачительных каблуков Белинда оказалась значительно ниже и, чтобы не
дышать ему в грудь, высоко задирала подбородок.
– Вы должны были понимать, – продолжал Дворецкий,
не отступая ни на шаг, – что находитесь в опасности. Судя по всему, кто-то
хотел сорвать ваши гастроли. Другое объяснение трудно найти. И когда
преступнику не удалось это сделать, бросив на вас подозрение в убийствах, он
пошел в атаку. Он вывел из строя Курочкина. Однако спектакль не сняли! Потому
что Курочкина заменил Будкевич. На вас могли напасть! Но в ваши симпатичные
головы такая мысль даже не пришла!
– Мы не следователи, чтобы разбираться во всех
тонкостях! – оборонялась Белинда. Оборонялась довольно вяло, потому что
чувствовала себя виноватой: Таню похитили, а она осталась цела и невредима.
Когда Дворецкий приехал, перепуганная насмерть Белинда
вывалила на него все, что знала сама. Она рассказала ему, что случилось с их
труппой за время гастролей, и Дворецкий схватился за голову. Он обошел всех без
исключения актеров и каждого подробно расспросил. Он вынул душу из Веленко. Он
ругал Будкевича за то, что тот слишком долго тянул, прежде чем обратиться за
помощью.
– Да ведь насчет Курочкина милиция так ничего и не
выяснила, – оправдывался тот. – То ли его стукнули, то ли он сам упал
и головой о камень ударился… В себя не приходит, правды мы не знаем… Я
собирался рассказать милиции про туфли Регины, но они внезапно исчезли! И кто
бы стал меня слушать?
– Я бы стал. Вы должны были понять, что столько
происшествий сразу – это неспроста! – парировал Дворецкий.
Его зеленые глаза метали молнии. На Таранова он смотрел с
какой-то особой ненавистью, как будто лично поручил ему приглядывать за Таней,
а тот не справился с заданием. Таранов между тем ни на кого не обращал внимания
и беспрестанно курил, неприкаянно расхаживая взад и вперед. Расхаживал он
монотонно, словно узник, который не ждет скорого освобождения.
– Надо спектакль отменять, – сдавленным голосом
сказал Будкевич. – Придется собственными руками задушить премьеру.
Он с отвращением посмотрел на свои руки и уронил их вниз. В
этот момент в его кармане зазвонил телефон. Выхватив его и прижав к уху, Алик
так быстро и шумно вскочил на ноги, что все в испуге замерли. Однако испуг был
недолгим.
– Она нашлась! – закричал Будкевич, отстраняясь от
трубки. – С ней все в порядке! Ее просто отвезли в лес и хотели убить. Но,
слава Богу, все обошлось. Слава Богу…
Дворецкий сам поехал за Таней, погоняя шофера, словно
нетерпеливый барин кучера, и попутно забрасывая его вопросами.
– А что, дом Заречного находится далеко от города? А
дорогу к нему все местные жители знают? И что, это совсем дикий лес? А грибники
туда часто наведываются? А охота тут разрешена?
Шофер служил у директора местного театра и был ужасно
взволнован тем, что оказался в гуще таких невероятных событий. Он отвечал
охотно и обстоятельно, добавляя от себя массу ненужной информации.
Ожидая, когда за ней приедут, Таня бродила по поляне,
расстилавшейся перед домом писателя. Увидев вылезающего из машины Дворецкого,
она едва не расплакалась от облегчения. У него был такой уверенный вид, такая
решительная походка… Такая сила и энергия исходили от него, что хотелось
броситься ему на грудь и спрятаться от всех неприятностей. Таня помчалась ему
навстречу и через минуту очутилась в крепких объятиях.
После короткого объяснения с майором Болотовым, у которого
Дворецкий забрал склянку с предполагаемой соляной кислотой, он попросил Таню
снова рассказывать обо всем, что с ней приключилось. Когда девушка упомянула о
колее, по которой выбралась из лесу на дорогу, Валерий немедленно сделал
стойку. Когда они погрузились в машину, Дворецкий заставил водителя съехать с
шоссе и проделать весь путь до того самого места, где Таню выбросили из
автомобиля. Машина ехала медленно, подскакивая на ухабах и опасно кренясь то на
один бок, то на другой.
– Вон моя палка! – воскликнула Таня, схватив
Валерия за руку. – Это я специально место отметила, чтобы потом его легче
было отыскать. Я подумала, что потом здесь можно будет поискать следы
преступника, и все такое…
Дворецкий ободряюще стиснул ее ладонь и велел водителю
остановиться. Однако ничего стоящего на месте преступления сыщик не обнаружил,
и довольно скоро машина тронулась в обратный путь. По дороге они продолжали
обсуждать происшествие.
– Значит, похитителя ты опознать не сможешь, –
констатировал Дворецкий.
– Нет, – покачала головой Таня. – Возможно,
их даже было несколько. Я плохо соображала, и солнце било в лицо.
– А мужчина это или женщина, тоже не знаешь?
Таня призналась, что не знает и этого.
– Полагаю, кто-то хочет сорвать ваши гастроли, –
вслух рассуждал Дворецкий. – Любой ценой.
– Но зачем? – воскликнула Таня. – И для чего
было похищать меня среди бела дня? Только для того, чтобы напугать до
полусмерти и плеснуть в лицо тухлой водой?
– Возможно, преступник надеялся, что ты до вечера не
выберешься из леса. И тогда спектакль отменят.
– В этом лесу, кстати, полно диких кабанов, –
подлил масла в огонь водитель. – И медведи водятся. Может быть, бандит
надеялся, что девушку разорвут на клочки!
Таня содрогнулась. Бредя по лесу, она, помнится, опасалась
червяков и змей, но совсем не брала в расчет медведей.
– Но зачем срывать гастроли таким замысловатым
способом? – снова подала голос Таня. – Убивать мэра города, а потом
еще известного писателя? Если уж на то пошло, не проще ли было сразу укокошить
кого-нибудь из ведущих актрис – и дело с концом? Актрису Алик не смог бы заменить…
– Не знаю, не знаю, – пробормотал
Дворецкий. – Я над этим думаю. У меня на руках еще нет всех фактов.
Сомневаюсь, что твоя Белинда, излагая события, ничего не перепутала.
– Почему это? – обиделась за подругу Таня.
– Потому что ум – это рояль. Мужчина исполняет на нем
концерты, а женщина беспорядочно стучит по клавишам. Конечно, я имею в виду не
всех женщин, – поспешно добавил он. – А только таких, как твоя
приятельница. И характер у нее при этом, как у козы: то она жизнерадостно
скачет, а то упрется – и ни с места. И ни кнутом, ни морковкой ее с этого места
не спихнуть.
Таню встречали всей труппой на пороге гостиницы и отчаянно
тискали, радуясь, что все закончилось благополучно. Маркиза приложилась к ее
щеке чопорным поцелуем. И даже Регина похлопала по плечу, заметив с кривой
улыбкой, что если бы Таню убили, жить стало бы гораздо скучнее. Белинда
все-таки разревелась. Таня быстро взглянула на Таранова. Он был мрачен, как
демон ночи, и когда подошла его очередь публично выражать свои чувства, взял Таню
за шею и на несколько секунд с силой прижал ее голову к своему плечу. Она
почувствовала, как он напряжен, и испытала острое чувство радости.
