– Тань, вот скажи мне, почему бабы такие выдры? Ну, не
поделили вы роль, зачем мужика-то унижать? Лешку так переколбасило! Но я все же
не думал, что вы именно из-за этого разбежались. Думал, просто характерами не
сошлись. Так обычно в делах о разводе пишут. У меня в отношении разводов опыт
просто гигантский – я до сегодняшнего дня три раза женат был, прикинь? И все
три жены были выдрами. Красивыми и зубастыми. Эти хищницы меня практически
разорили. Последняя вообще все вещи до одной из дому вынесла. Даже яблоки из
холодильника выгребла, представляешь?!
Тихон на минуту замолчал, а потом с жаром воскликнул:
– Слушай, я вот что сейчас подумал: хорошо, что я вчера
напился, как свинья, и что ты меня с собой забрала, и что я тебе глаза открыл
на тот случай. Это был перст судьбы! – И наивно добавил: – Может, вы
теперь с Лешкой помиритесь и будете жить долго и счастливо.
– Это вряд ли, – пробормотала Таня, перед глазами
которой стояло обозленное лицо Таранова. Весь их сегодняшний разговор вихрем
пронесся у нее в голове, и она окончательно пала духом.
Когда Рысаков насытился окончательно, Таня прогнала его домой.
Ей страстно хотелось остаться одной и обо всем как следует поразмыслить.
Запирая за Тихоном дверь, она уже дрожала как в лихорадке. Походив по комнате,
Таня поддалась порыву – достала мобильный телефон и набрала знакомый номер.
Таранов сразу ответил на звонок, но даже слушать ее на стал.
– Все, разговор закончен, – твердо заявил
он. – Я сегодня унижался в последний раз. Снова хотел дать тебе шанс
помириться, но твое упрямство, конечно, превыше всего. А я не какой-нибудь
Петрушка, чтобы меня за веревочки дергать. Пожалуйста, не звони мне больше. С
этого момента у нас только рабочие отношения. Как к коллеге обещаю относиться к
тебе уважительно, но как женщина ты для меня больше не существуешь. Если бы ты
действительно меня любила, ты бы меня выслушала. И поверила…
Он отключился, а у Тани задрожал подбородок. Бедолага упала
на диван, зарылась лицом в подушки и разревелась от всей души. Именно в этот
момент кто-то бодро принялся звонить в дверь.
– Господи, когда меня наконец-то оставят в
покое? – воскликнула девушка, решив, что сейчас увидит перед собой соседку
или почтальона. – Кто там? – крикнула она, вытирая нос рукавом и
потуже затягивая пояс халата.
– Открывай без разговоров! – донесся до нее голос
подруги Белинды. – Еда пришла.
Таня потянулась к замку, и через секунду на пороге возникло
чудное видение: рост – метр с кепкой, красно-рыжая копна волос, юбочка, скорее
напоминающая набедренную повязку, и босоножки на высоченной платформе. В руках
видение держало бумажный пакет и прижимало его к животу.
Удивительно, но при всем минимализме облика внушительное имя
Белинда прилепилось к Белле Ярцевой накрепко. Они с Таней почти одновременно
пришли работать в театр «Тема», сразу же познакомились и подружились, хотя и
принадлежали к разным цехам. Таня – к актерскому, а Белинда – к гримерному.
– У-у! – протянула гостья, оттолкнув хозяйку
квартиры плечом и ввалившись внутрь. – Так я и знала. Отмечаем день
скорби? А у тебя сегодня пробы, между прочим.
– Я знаю, знаю, – с отчаяньем в голосе бросила
Таня, пытаясь пригладить волосы обеими руками.
Волосы торчали в разные стороны, как у малолетнего хулигана,
хотя глазастой Тане короткая стрижка очень шла.
– Немедленно причешись, – приказала
Белинда. – Ты похожа на ежа в предынфарктном состоянии. И умой фейс. Я
тебе сырники принесла, сейчас будем кофе пить.
– Где ты взяла сырники? – поинтересовалась Таня,
по-детски шмыгая носом.
– Изготовила их собственноручно, из творожной массы.
Получилось безумно сладко, а внутри – изюм. И вообще – какая тебе разница? По
наблюдениям психологов, страдающие женщины едят все подряд – вкуса они все
равно не замечают. Так что ты, судя по всему, тоже ничего не заметишь. Слушай,
да ты собираешься приводить себя в порядок или нет? Ходить днем в халате имеют
право только будущие матери и бывшие жены. А ты пока что ни то, ни другое.
Белинда обладала командным голосом и повелительным взглядом.
«Такой шмакодявке, как я, без этого в жизни не обойтись. Нужен
характер», – объясняла она, когда ее в очередной раз пытались смягчить или
утихомирить.
– Иду, иду, – проворчала Таня и отправилась в
ванную.
Посмотрев в зеркало, она увидела свою угрюмую физиономию,
которая ей категорически не понравилась. Страдать в одиночестве, ощущая себя
обманутой, покинутой и несчастной было, признаться, даже упоительно. Однако с появлением
подруги настроение как-то сразу изменилось, и упоение ушло безвозвратно. Криво
улыбнувшись своему отражению, Таня решила прекратить все эти вологодские
страдания и снова «вернуться в семью, в коллектив, в работу». Она быстро
умылась ледяной водой, почистила зубы и пригладила волосы щеткой. Вновь обретя
после этих несложных процедур душевное равновесие, Таня предстала пред светлы
очи подруги.
Белинда сидела за кухонным столом и пила кофе. На тарелке
перед ней высилась масляная горка сырников. Сверху повариха щедро и неаккуратно
полила их сметаной. Красиво сервированный стол она считала «буржуйством»,
искренне презирая вазочки, соусницы и менажницы.
– Пять минут под горячим душем и хороший крем для лица
творят чудеса, – констатировала Белинда и с сожалением добавила: – Сегодня
чуда не произошло. Ты выглядишь отвратительно.
– Что, правда?
– Кривда. И ты еще говорила, что покончила с прошлым.
– Покончила, – заверила ее Таня, засунув сырник в
рот. – М-м, вкусно!
– Я помню, какой сегодня день. Год назад вы с Тарановым
разругались окончательно и бесповоротно. Интересно, он сегодня в таком же
состоянии?
– Мне все равно.
– Разумеется! Тебе настолько все равно, что ты даже не
беспокоишься об орудии производства. – Таня посмотрела на нее
вопросительно, и Белинда пояснила: – О физиономии своей, я имею в виду. Вот как
ты сейчас поедешь?
– Не знаю, – промямлила Таня. – Что-нибудь
придумаю.
– Тебе ведь предлагают не роль Марфушеньки-душеньки,
которая только к финалу превращается в принцессу. Ты с самого начала должна
быть конфеткой, чтобы соблазнить… кого ты там должна соблазнить?
– Мужа главной героини. Миллионера и красавчика.
– Вот видишь. А сейчас на тебя не клюнет даже
слабовидящий сторож консервного завода.
– Не ругай меня. На самом деле я решила не участвовать
в пробах.
– С какой это стати? – спросила Белинда, облизывая
пальцы.
Ногти у нее были длинными и крепкими. Ярко-красный лак
символизировал женское господство над миром вещей, с которым Белинда находилась
в состоянии непрекращающейся войны. Благодаря оптимизму, упорству и дерзости
каждое дело эта энергичная женщина доводила до конца, однако в ходе боевых
действий часто несла невосполнимые потери. Она азартно мыла посуду, но при этом
обязательно разбивала чашку. О сумку старушки-соседки, поднятую к лифту, рвала
новые чулки. В ее руках разваливались кофемолки и мобильные телефоны. Из зонтов
вылетали спицы, а в застежки-«молнии» попадали шарфы и воротники. Однако
Белинда не верила в неудачи и вела себя, как полководец – отдавая распоряжения,
исправляя, починяя и зашивая. Зато в профессии ей не было равных. В гримерке у
нее царил идеальный порядок. Все вещи здесь были приручены и благоговели перед
своей хозяйкой.
