– Ничего я не преследую, – с досадой сказала
Люда. – Я с ним просто поговорить хотела о нашем будущем. И о прошлом.
– Да какое у нас прошлое? – тут же взвился
Рысаков, вцепившись в спинку пустого стула. – Одна единственная
романтическая ночь, и та по пьяному делу!
– А вы кто? – не обращая на него внимания,
спросила Люда у Дворецкого.
Тот представился и в свою очередь спросил:
– А вы кто?
– Людмила Макарова, корреспондент журнала «Ваш успех».
– Еще одна журналистка! – воскликнул Тихон, не
удержавшись, и стукнул себя по ляжке. – Нашествие журналисток-убийц.
– У него действительно серьезные претензии? –
спросила Людмила, подбородком указав на центральную фигуру своих недавних
матримониальных планов.
– У него вообще никаких претензий, – ответил Дворецкий. –
На самом деле мы разыскивали вас не из-за Тихона Рысакова. Хотя именно
благодаря ему обратили на вас внимание.
– Да что случилось? – забеспокоилась
женщина. – Меня в чем-то обвиняют?
– Пока нет. Вы являетесь свидетельницей в деле об
убийстве мэра города Перегудова.
– Я?!
– Почему вы так удивляетесь? Вы встречались с
Валентиной Васильевной Романчиковой именно в тот день, когда ее убили. И она
вам что-то передала из рук в руки.
– Господи! – воскликнула Людмила и, придвинув к
себе сумочку, которую ей вернули после обыска, принялась ожесточенно в ней
копаться. – Вот, глядите. Вот что она мне передала!
И Людмила протянула Дворецкому… визитную карточку
Романчиковой.
– Журнал направил меня в многодневную командировку по
периферии. Я должна была побывать в Перегудове, Ордынске, Приозерске и еще
нескольких крупных городах области, чтобы подготовить большой материал о том,
какова на самом деле жизнь городского главы. Возможно, даже цикл материалов.
Когда я приехала в Перегудов, то никак не могла дозвониться до Романчиковой, а
потом, гуляя по городу, случайно увидела, как из машины выходит очень
импозантная женщина. Кто-то из прохожих назвал фамилию Романчиковой, и я тут же
решила воспользоваться моментом. Я подскочила к ней, представилась, а она
объяснила, что у ее секретаря изменился контактный телефон, оттого и возникли
проблемы со связью. Потом сунула мне визитку с номером своего мобильного и
сказала, чтобы я позвонила ей вечером. И я ушла! – закончила Люда, с
вызовом глядя то на Дворецкого, то на Тихона.
Рысаков тоже сел, с грохотом отодвинув тяжелый стул. За
время ее речи он немного успокоился и выглядел уже не таким агрессивным.
– Что касается тебя, Тихон, – продолжала Люда с
улыбкой, – то это был просто заскок. Честное слово! Перед самой
командировкой я поссорилась со своим бойфрендом и была страшно взвинчена. А тут
вдруг увидела афиши, а на них тебя крупным планом. Вспомнила, как мы вместе
зажигали… Надо заметить, что ты, Тихон, являешься любимым отечественным актером
моего приятеля. И тогда я подумала, что если бы удалось уговорить тебя на мне
жениться, этот гад просто умер бы от злости.
– Здрасьте – приехали! – обиженно протянул
Тихон. – Я думал, ты меня любишь, а ты… Какое коварство! Расчетливая
обманщица!
– Можно подумать, ты меня любишь, – парировала
Людмила. – Бегал от меня, как от бубонной чумы. Автограф дай, а? Напиши –
Косте Мамаеву с добрыми пожеланиями.
– Тьфу на твоего Костю Мамаева, – злобно сказал
Тихон. – Иди и целуйся с ним…
– А как же наследник рода? – неожиданно спросила
Таня, которая еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться, наблюдая эту семейную
сцену.
– Я соврала, – просто призналась та. –
Отпустите меня, а? Я ничего не знаю об убийстве Романчиковой! Я ведь ей так и
не позвонила. Услышала о ее гибели в новостях и поехала дальше. Что я могла
сделать? Мне было ее жаль, но я же не родственница и не подруга…
Всю обратную дорогу Тихон бухтел, что женщины – это его
личный кошмар, который длится без конца и наверняка ничем хорошим не
закончится. Дворецкий предложил ему остепениться, женившись на какой-нибудь
доброй подруге. Тихон ответил, что у него нет добрых подруг, только недобрые.
Откинувшись на спинку сиденья, Таня закрыла глаза, стараясь
немного расслабиться. В гостиницу они возвращались на такси, им попался
молчаливый шофер, который спокойно вел машину, не встревая в разговор
пассажиров. Под мерное покачивание Таня даже, кажется, начала задремывать, как
вдруг одно воспоминание буквально подбросило ее на сиденье.
– Валера! – воскликнула она таким страшным
голосом, что если бы Дворецкий не был пристегнут, то продырявил бы головой
потолок. – Мне знаком этот звук! Вот этот… Что это такое – потрескивает и
шипит?!
– Это рация, – ответил шофер, которого ее крик
тоже здорово напугал. – Я звук приглушил, чтобы голосов не было слышно, но
она работает. Вот и трещит. Помехи…
– Когда меня из салона красоты увезли, – зачастила
Таня, вцепившись в спинку переднего сиденья, – я слышала точно такой же
звук!
– Хочешь сказать, в той машине была рация? –
оживился Дворецкий.
– Да! Я уверена. Совершенно. Мне было очень плохо, я не
ориентировалась в пространстве, но потрескивание помню отчетливо! Пока не
услышала, мне и в голову не приходило, что бы это могло быть, а теперь…
– Это странно, – пробормотал Дворецкий, хватаясь
за мобильный телефон. – Подожди, я попробую узнать, какая ситуация в
Ордынске с таксистами. Боюсь, их слишком много. Одних частников сотни…
Водитель, который откровенно заинтересовался их
переговорами, неожиданно сказал:
– Вряд ли частник будет ездить с рацией. Тот, кто вам
нужен, наверняка работает на какую-то фирму по перевозкам.
– Но на машине, в которую меня… я… хм… села, не было
гребешка с шашечками, – возразила Таня, охваченная пожаром нетерпения.
– Так его же можно легко снять, – радостно сообщил
водитель. – Некоторые таксисты, заключая контракт с фирмой, работают на
собственных машинах. После смены они просто снимают опознавательные знаки
такси, всего и делов.
Очутившись в гостинице, Таня и Дворецкий попытались
отделаться от Рысакова, но не тут-то было! Тихону хотелось обсуждать историю с
блондинкой, копаться в деталях и отстаивать свою правоту. Он просто не мог
смириться с тем, что приключения с преследованием закончились так бездарно.
Пострадало его мужское достоинство, хотя он не признался бы в этом даже самому
себе. Пришлось впустить его к себе в номер, а потом еще повести обедать.
Дворецкий уже выбросил историю с Людой из головы, перед ним стояло слишком
много других вопросов, которые требовали ответа, поэтому основная работа по
утешению Тихона легла на Танины плечи.
В ресторане к ним присоединился Будкевич, который все еще
находился под впечатлением от убийства Барабанова и мог говорить только об
этом.
