Посвящается Элизабет и Саймону
Автор выражает признательность Литературному фонду за
оказанную помощь.
Благодарю также Джона Уэйда, Дэвида Лэнгфорда, Ли Кеннеди… и
участников интернет-форума alt.magic.
Часть первая. Эндрю Уэстли
Глава 1
Все началось в поезде, следовавшем на север Англии, но
вскоре мне стало ясно, что в действительности эта история тянется уже более ста
лет.
Между тем в дороге мои мысли были заняты другим: я ехал в
командировку, чтобы проверить полученное редакцией письмо о происшествии в
какой-то религиозной секте. У меня на коленях лежала объемистая бандероль,
доставленная с утренней почтой, но еще не распечатанная; когда пару дней назад
отец позвонил, прежде чем отослать пакет, мне было не до того. Над ухом яростно
хлопала дверь спальни: Зельда решила со мной расстаться и собирала вещи.
«Хорошо, отец, – сказал я, глядя, как она проносится мимо с коробкой моих
компакт-дисков. – Отправь по почте, я взгляну».
Купив у разносчика бутерброд и растворимый кофе в
пластиковой чашке, я прочел утренний выпуск «Кроникл» и только после этого
вскрыл присланную бандероль. В пакете оказалась внушительная книга в мягкой
обложке, между страниц которой лежала записка, и отдельно – сложенный пополам
использованный конверт. В записке было сказано:
«Дорогой Энди, вот книга, о которой я говорил. Похоже, ее
прислала именно та женщина, что мне звонила. Она выспрашивала, как тебя найти.
Посылаю также конверт, в котором доставили книгу. Штемпель нечеткий, но
разобрать можно. Мама ждет не дождется, когда ты к нам заедешь. Может, в
ближайшие выходные?
С любовью,
папа»
Я не сразу вспомнил подробности нашего телефонного
разговора. Отец тогда сказал, что на мое имя пришел какой-то пакет, а затем
предположил, что отправительницей движут родственные чувства, поскольку она
завела речь о моей прежней семье. Жаль, что я невнимательно его слушал.
Так или иначе, книга все-таки попала ко мне. Она называлась
«Тайны сценической магии», и написал ее некто Альфред Борден. Судя по всему, в
ней содержались описания различных манипуляций, карточных фокусов, трюков с
шелковыми платками и так далее. Единственное показалось мне любопытным: недавно
вышедшая книга выглядела как факсимильное воспроизведение старинного издания,
что подтверждали очертания шрифта, иллюстрации и колонтитулы, вкупе с
тяжеловесным стилем.
Я так и не понял, что именно должно было меня заинтересовать
в этой книге, разве что имя автора – Борден; под этой фамилией я появился на
свет, но в раннем детстве меня усыновила другая семья, и с тех пор я ношу
фамилию приемных родителей. Теперь меня зовут Эндрю Уэстли – это мое
официальное имя. Хотя из моего усыновления никто не делал тайны, я всегда
считал Дункана и Джиллиан Уэстли своими настоящими родителями, относился к ним
с любовью и вел себя как их сын. В наших отношениях и по сей день ничего не
изменилось. К своим биологическим родителям я не питаю ровным счетом никаких
чувств. Мне безразлично, что это были за люди и почему они от меня отказались;
даже став взрослым, я не испытываю ни малейшего желания наводить о них справки.
Что было, то прошло; они для меня ничего не значат.
Правда, с моим прошлым связан один вопрос, который грозит
превратиться в навязчивую идею.
Я уверен – точнее говоря, почти уверен, – что у меня был
брат-близнец, с которым нас разлучили при усыновлении. Не могу представить,
какие на то были причины и куда судьба могла занести моего брата, но меня не
покидает уверенность, что его усыновили одновременно со мной. Мысль о его
существовании зародилась у меня лет в двенадцать-тринадцать. Как-то мне
попалась книжка – кстати, приключенческая, – в которой говорилось, что
близнецов нередко соединяет необъяснимая и явно мистическая связь. Даже если
такие близнецы живут за сотни миль друг от друга или в разных странах, они
разделяют ощущения боли, удивления, счастья, подавленности. Когда я это прочел,
меня словно озарило.
Сколько я себя помню, меня не покидает смутное чувство,
будто моя жизнь принадлежит не только мне. В детстве я не придавал этому
особого значения и считал, в силу ограниченности своего житейского опыта, что
так бывает у всех. Позднее, убедившись, что никому из моих приятелей такое не
свойственно, я стал мучиться этой загадкой. Но книжка облегчила мое
существование: казалось, все встало на свои места. Где-то у меня есть
брат-близнец.
Наше с ним чувство единения определить довольно трудно –
вроде бы ты кому-то небезразличен, даже ощущаешь на себе чей-то взгляд, –
но иногда оно становится более отчетливым. В общем и целом, это некий
постоянный фон, сквозь который лишь изредка проникают вполне различимые
«послания», внятные и точные, хотя и не облеченные в словесную форму.
Время от времени – например, когда случается выпить
лишнего, – я осознаю, как во мне зреет беспокойство моего брата, страх,
что со мной случится какая-нибудь неприятность. Однажды я допоздна задержался в
гостях и уже собирался сесть за руль, чтобы ехать домой, но тут меня обожгла
вспышка тревоги, настолько сильная, что хмель как рукой сняло! Когда я
попытался рассказать об этом приятелям, оказавшимся рядом, они только
посмеялись. Тем не менее в ту ночь я ехал домой необъяснимо трезвым.
В свою очередь, и мне доводилось тревожиться и переживать за
брата-близнеца, а то и улавливать надвигающуюся опасность, и я «посылал» ему
ободрение, сочувствие, уверенность. Я использую этот парапсихологический
механизм, совершенно его не понимая. Насколько мне известно, он еще не получил
удовлетворительного объяснения, хотя такие случаи не единичны и достоверно
зафиксированы.
Однако мой случай представляется особенно загадочным.
Ни разу в жизни мне не удавалось напасть на след родного
брата: если верить документам, у меня вообще не было братьев – что уж говорить
о близнецах. Попав к приемным родителям в возрасте трех лет, я все же сохранил
отрывочные воспоминания о прежней жизни – но не могу припомнить, чтобы у меня
был брат. Отец с матерью ничего не знают; они говорят, что при усыновлении даже
и речи не заходило ни о каких братьях.
У приемного ребенка есть определенные права. Главное из них
– защита от биологических родителей: им запрещены любые официальные контакты с
сыном или дочерью. Другое положение гласит, что по достижении совершеннолетия
человек может ознакомиться с некоторыми обстоятельствами своего усыновления. К
примеру, он вправе узнать имена своих биологических родителей, а также
местонахождение суда, где было вынесено решение об усыновлении и сделаны
соответствующие записи; ему не возбраняется их изучить.
Всеми этими правами я и воспользовался по достижении
восемнадцати лет. Мне не терпелось отыскать сведения о брате. Из агентства по
усыновлению меня направили в суд графства Илинг, где хранились документы, и я
узнал, что в приемную семью меня отдавал отец, которого звали Клайв Александр
Борден. Моя мать, Диана Рут Борден (в девичестве Эллингтон) умерла вскоре после
моего рождения. Сперва я подумал, что из-за этого от меня и отказались, но
выходило, что между ее кончиной и моим усыновлением прошло более двух лет и в
течение этого срока отец растил меня в одиночку. При рождении мне было дано имя
Николас Джулиус Борден. В документах ни слова не говорилось о другом ребенке –
усыновленном или каком-то еще.
