Впоследствии я ознакомился с актами регистрации рождений в
архиве лондонской больницы Св. Екатерины, но в них утверждалось, что у четы
Борденов других детей не было.
Однако, несмотря ни на что, моя духовная связь с
братом-близнецом не прервалась и существует по сей день.
Книга, выпущенная американским издательством «Доувер
пабликейшнз», была оформлена броско и со знанием дела. На мягкой глянцевой
обложке красовался фокусник в смокинге, выразительно протягивающий руки к
деревянному ящику, из которого, сверкая ослепительной улыбкой, выходила юная
девушка; ее сценический костюм по тем временам считался, надо думать, весьма
откровенным. Строчкой ниже имени автора было написано: «Под общей редакцией и с
комментариями лорда Колдердейла». По нижнему краю обложки шла четкая,
выразительная надпись крупными белыми буквами: «Знаменитое собрание секретов,
защищенных клятвой». Текст на задней стороне обложки был гораздо
содержательнее:
Эта книга, первоначально опубликованная в Лондоне в 1905 г.
чрезвычайно малым тиражом, распространялась исключительно среди
профессиональных фокусников, которые соглашались принести клятву о
неразглашении ее содержания. Экземпляры первого издания, ставшие
библиографической редкостью, сегодня практически недоступны широкому читателю.
Текст данной книги, впервые выходящей массовым тиражом,
воспроизводится без сокращений и сопровождается всеми оригинальными иллюстрациями.
Книга снабжена комментарием и примечаниями графа Колдердейла, известного в свое
время знатока сценической магии.
Автор книги, Альфред Борден, прославился как изобретатель
легендарного трюка «Новая транспортация человека». Он выступал под псевдонимом Le
Professeur de la Magie
[1]
и был ведущим иллюзионистом начала XX
века. На заре своей сценической карьеры Борден снискал похвалу Джона Генри
Андерсона и благосклонность Невила Маскелайна; его современниками были Гудини,
Дэвид Девант, Чун Лин-Су и Бюатье де Кольта. Он жил в Лондоне, но часто
гастролировал в Соединенных Штатах и Европе.
В строгом смысле слова его книгу нельзя считать учебным
пособием, однако содержащиеся в ней обширные сведения о приемах сценических
фокусов привлекут как любителей, так и профессионалов – всех, кому интересен
опыт выдающегося мастера иллюзионного жанра.
Забавно, что среди моих предков оказался иллюзионист, только
мне от этого было ни жарко, ни холодно. Фокусы, в особенности карточные, да и
многие другие, навевают на меня тоску. По телевидению нередко показывают
грандиозные шоу, но меня никогда не тянуло узнать, как достигаются все эти
эффекты. Помню, кто-то при мне высказал такую мысль: чем ревностнее охраняет
фокусник свои секреты, тем тривиальнее оказывается их сущность.
В книгу Альфреда Бордена входила пространная глава о
карточных фокусах; в другой главе, такой же затянутой, говорилось о фокусах с
папиросами и монетами. Все это сопровождалось инструкциями и пояснительными
схемами. Последняя глава посвящалась сценическим трюкам; на многочисленных
рисунках были изображены кабинеты с потайными отсеками, ящики с двойным дном,
столы с подъемным механизмом, спрятанным за кулисами, и прочий реквизит. Я
бегло пролистал несколько десятков страниц.
В первой половине книги иллюстраций не было вообще: там
излагались подробности жизни автора и общие сведения о жанре иллюзии. Эта часть
начиналась так:
Начато в 1901 году.
Мое имя – мое настоящее имя – Альфред Борден. История моей
жизни – это история тайн, на которых зиждется моя жизнь. На этих страницах они
будут описаны в первый и последний раз; другой рукописи не существует.
Я появился на свет восьмого дня мая месяца 1856 года в
приморском городе Гастингсе, рос крепышом и непоседой. Отец мой был известным
на всю округу бондарем и колесных дел мастером. Наш дом…
На мгновение я вообразил, как автор этой книги садится писать
мемуары. Почему-то мне виделся темноволосый неулыбчивый бородач, который,
слегка ссутулившись и нацепив на нос узкие очки, зажигает у локтя яркую
настольную лампу. Все домашние удаляются в благоговейном молчании, чтобы хозяин
мог без помех взяться за перо. Скорее всего, эта картина не имела ничего общего
с действительностью, но перечеркнуть наши стереотипные представления о предках
довольно трудно.
Потом я задумался о степени нашего родства. Если я прямой
потомок Альфреда Бордена, то он, вероятно, приходился мне прадедом, а то и
прапрадедом. Учитывая, что он родился в 1856 году, во время написания этой
книги ему было лет сорок пять; стало быть, моему отцу он едва ли приходился
отцом – вероятно, их разделяло не одно поколение.
Предисловие было написано практически в том же духе, что и
авторский текст; оно изобиловало длинными экскурсами в историю создания книги.
Как выяснилось, в основе повествования лежали дневниковые записи Бордена, не
предназначавшиеся для публикации. Колдердейл существенно расширил эти заметки,
добавил разъяснения непонятных мест и ввел описания большинства трюков.
Дополнительных сведений о жизни Бордена в предисловии не оказалось, но я
рассчитывал найти их в тексте книги.
Впрочем, вряд ли из этого опуса можно было почерпнуть
сведения о моем брате. А никто другой из кровных родственников меня не
интересовал.
Эти размышления очень скоро были прерваны писком моего
мобильного телефона. Я ответил почти мгновенно, чтобы не раздражать других
пассажиров. Звонила Соня, секретарша моего редактора. Не иначе как сам Лен
Уикем и велел ей набрать номер – удостовериться, что я уже в дороге.
– Энди, с машиной планы поменялись, – проворковала
Соня. – Тормоза отказали. Эрик Ламберт отогнал ее в автосервис.
Она продиктовала мне адрес станции техобслуживания.
Понадеявшись на этот рыдван – видавший виды «форд», вечно требующий
ремонта, – я не поехал в Шеффилд на своем собственном автомобиле. Лен ни
за что не утвердил бы мои расходы при наличии служебной машины.
– Больше дядюшка ничего не хочет мне передать?
– Например?
– Отбоя тревоги не было?
– Нет.
– А что говорят правоохранительные органы?
– Пришел факс из тюрьмы штата Калифорния. Франклин как
сидел, так и сидит.
– Ясно.
Мы закончили разговор. Я тут же набрал номер родителей и
поговорил с отцом. Сказал, что направляюсь в Шеффилд, оттуда поеду в Скалистый
край и могу, если они не против (конечно же, они не против), завернуть к ним
переночевать. Отец обрадовался. Они с Джиллиан по-прежнему обитали в Уилмслоу,
в графстве Чешир, а я теперь работал в Лондоне и выбирался к ним довольно
редко.
Я сказал, что получил переправленную им бандероль.
– Как по-твоему, зачем тебе прислали эту книжку? –
спросил отец.
– Понятия не имею.
