Я начал с показа простых манипуляций с монетами – это были
самые первые трюки, которые я разучил. Затем последовали карточные фокусы,
номера с платком, со шляпой, с бильярдными шарами. Меня подстегивал проявленный
ею интерес. Постепенно я показал ей весь свой репертуар, вплоть до иллюзий,
которые еще полностью не освоил.
Джулия, в свою очередь, иногда декламировала мне стихи и
прозу, сочинения великих поэтов и драматургов, которые были для меня внове.
Меня поразило, как можно столько выучить наизусть, но она объяснила, что это
дело техники. Вот что свойственно Джулии: искусство и техника. Вдохновение и
профессионализм.
Вскоре Джулия начала заниматься со мной актерским
мастерством, что всегда было близко моему сердцу. Наши отношения сделались еще
прочнее.
Во время рождественских праздников, когда весь Лондон
предавался веселью, мы с Джулией, уединившись у меня в комнате, целомудренно
обучали друг друга артистическим навыкам, которые каждый из нас освоил прежде.
Она приходила ко мне утром и оставалась до сумерек, а потом я провожал ее в
Килбурн, где она тоже снимала комнату. Вечера и ночи я проводил один, с
восторгом думая о ней и перебирая в памяти ее уроки.
Мне кажется, Джулия медленно, но верно пробуждает дремавший
во мне талант.
12 января 1878
– Не придумать ли нам с тобой номер для двоих,
что-нибудь оригинальное?
С такими словами обратилась ко мне Джулия на следующий день
после того, как я сделал предыдущую запись.
Такие простые слова! Такая перемена в моей жизни,
замкнувшейся в круге безнадежного отчаянья! Мы начали репетировать
мнемонические трюки. Джулия обучает меня технике развития памяти. Я осваиваю
мнемонику – приемы, облегчающие запоминание.
Джулия всегда поражала меня необычайным объемом памяти.
Вскоре после нашего знакомства, когда я показал ей сложные карточные фокусы,
она в ответ предложила мне назвать ряд любых двузначных чисел, в любой
последовательности, при этом записывая их так, чтобы ей не было видно. Я
испещрил целую страницу записной книжки, и Джулия преспокойно, без запинки
повторила все числа… не успел я прийти в себя, как она повторила их еще раз, но
уже в обратном порядке!
Я заподозрил, что это черная магия, что Джулия оказала на
меня какое-то воздействие, чтобы я назвал числа, которые она выучила заранее; а
может быть, она каким-то образом подсмотрела записи, которые я старательно
загораживал. Ничего подобного, сказала она. Тут нет никакой хитрости или
уловки. В противоположность методу фокусника, она делала именно то, что было
очевидно: запоминала цифры!
Теперь она открыла мне этот мнемонический секрет. Я еще не
достиг ее уровня, но моя память уже способна на такие достижения, о которых я
раньше и не подозревал.
26 января 1878
Мы готовы! Представьте такую картину: я сижу на эстраде с
завязанными глазами. Добровольцы из публики проверили повязку и убедились, что
сквозь нее ничего не видно. Джулия ходит между рядами и берет у зрителей разные
предметы, предъявляя их всему залу.
– Что у меня в руках? – кричит она.
– Мужское портмоне, – отвечаю я. Публика ахает.
– А теперь я держу?.. – говорит Джулия.
– Золотое обручальное кольцо.
– Мужское или женское?
– Женское, – убежденно отзываюсь я.
(Если бы она спросила: «Мужское? Женское?», я бы столь же
убежденно ответил: «Мужское».)
– Сейчас я взяла?..
– Мужские часы.
И так далее. Обмен заранее подготовленными вопросами и
ответами выполняется с такой непринужденной уверенностью, что публика не
успевает опомниться и без тени сомнения полагает, будто наш номер основан на
ментальном контакте между двумя артистами.
Принцип очень прост, но освоить его нелегко. Я пока только
начинаю овладевать мнемоникой, а она, как и любой вид сценической магии,
требует напряженных тренировок.
Пока мы репетируем, можно не думать о самом трудном: как
получить ангажемент.
1 февраля 1878
Завтра начинаем! Две недели ушло впустую, пока мы пытались
заключить контракт с каким-нибудь театром или мюзик-холлом, но сегодня, когда
мы в унынии брели по Хэмпстед-Хит, Джулия сказала, что надо рассчитывать только
на самих себя.
Сейчас полночь; я только что вернулся после предварительной
рекогносцировки. Мы с Джулией побывали в шести тавернах, переходя пешком из
одной в другую, и выбрали, с нашей точки зрения, наиболее подходящую. Это
«Агнец и младенец», что на углу Килбурн-Хай-роуд и Милл-лейн. Зал, где
находится стойка бара, достаточно просторен, освещение приличное, у стенки
имеется небольшая эстрада (сейчас на ней стоит пианино, к которому в нашем
присутствии никто так и не подошел). Между столиками есть проходы, так что
Джулия сможет легко перемещаться по залу, беседуя со зрителями. Но мы не
раскрыли своих намерений ни хозяину, ни официантам. Джулия вернулась к себе;
надо и мне отходить ко сну. Завтра весь день будем репетировать, а вечером – в
бой!
3 февраля 1878
На двоих у нас 2 фунта 4 шиллинга и 9 пенсов; такую сумму
мелочью набросали нам благодарные зрители в «Агнце и младенце». На самом деле
было еще больше, но подозреваю, что часть монет у нас выкрали, а часть мы
растеряли, когда хозяин, потеряв терпение, вытолкал нас на улицу.
Но мы были на высоте! Да к тому же извлекли полезный опыт:
как подготовиться, как себя объявить, как привлечь внимание и даже – что,
по-нашему, немаловажно – как подольститься к хозяину.
Сегодня наведаемся в Айлингтон, в «Герб моряка», на
достаточном расстоянии от Килбурна, где сделаем вторую попытку. Учитывая опыт
субботнего выступления, мы внесли в наш номер кое-какие поправки.
4 февраля 1878
Всего 15 шиллингов 9 пенсов на двоих, но опять же, скромные
доходы компенсируются приобретенным опытом.
28 февраля 1878
Подводя итоги прошедшего месяца, могу записать следующее:
мнемонический номер принес нам с Джулией в общей сложности 11 фунтов 18
шиллингов 3 пенса; мы падаем с ног от усталости, но успех нас окрылил; мы
допустили ряд просчетов и будем учиться на ошибках, и, наконец, ходят слухи
(верный признак успеха!), что у нас появились конкуренты: парочка, выступающая
в трактирах Южного Лондона.
Более того, 3-го числа следующего месяца нам с Джулией предстоит
полноценное выступление в мюзик-холле Хескера в Пондерс-Энд; на афише имя
Дантона стоит седьмым, после вокального трио. Мы временно приостановили
выступления с мнемоническим трюком, чтобы тщательно отрепетировать предстоящий
выход. После треволнений нашего безумного турне по злачным местам Лондона это
знаменательное событие уже кажется нам немного пресным, но это настоящая работа
в настоящем мюзик-холле – то, к чему я стремился все эти годы.
