– Понятно, – кивнул он. – Хотите дослужиться
до того, чтобы освоить иллюзион Профессора?
– Уверяю вас, мистер Кениг, – с холодным
презрением бросил я, провожая его к выходу, – уверяю вас, что при желании
мог бы исполнять этот шутовской трюк хоть каждый вечер!
Репортер ушел.
Сегодня у меня свободный день, поэтому я смог описать эту
встречу. Последняя колкость Кенига не дает мне покоя. Во что бы то ни стало
нужно разгадать секрет Бордена. Нет мести более сладостной, нежели побить врага
его же оружием, обойти по всем статьям, оставить далеко позади.
Благодаря любезности мистера Кенига в мое распоряжение
поступили ценнейшие сведения о мистере Бордене, которые мне очень пригодятся.
Впрочем, они нуждаются в проверке.
9 декабря 1892
Пока не предпринимал никаких шагов в отношении Бордена.
Договоренность об американском турне остается в силе, и мы с Каттером
углубились в приготовления. Гастроли продлятся более двух месяцев; невыносимо
думать, что все это время я буду в разлуке с Джулией и детьми.
Но отменять поездку нельзя. Она сулит баснословные
заработки, а кроме того, я, похоже, самый молодой фокусник в Британии, да и во
всей Европе, которого пригласили разделить успех величайших артистов
иллюзионного жанра. В Новом Свете родились или обосновались самые блистательные
маги современности, и приглашение на гастроли в США – это лучший комплимент для
профессионала.
А Бордена в Штаты не зовут!
10 декабря 1892
С нетерпением ждал спокойного домашнего Рождества. Чтобы
никаких представлений, никаких репетиций и разъездов. Мне хотелось с толовой
уйти в семью, забыть обо всем на свете. Однако после отмены одного ангажемента
мне предложили весьма соблазнительный и прибыльный двухнедельный контракт,
который ко всему прочему предусматривает проживание вместе с семьей. Мы
встретим Рождество в Истборне, в номере «Гранд-Отеля» с видом на море!
11 декабря 1892
Полезное открытие. Сегодня в газете случайно наткнулся на
упоминание, что Истборн расположен всего лишь в нескольких милях от Гастингса и
что между этими городами есть прямая железнодорожная ветка. Думаю на пару дней
съездить в Гастингс. Говорят, приятный городок.
17 января 1893
Внезапно ощутил неимоверное бремя предстоящей поездки. Через
два дня отбываю в Саутгемптон, оттуда – в Нью-Йорк, потом в Бостон и далее, в
самое сердце Америки. Вся неделя прошла в бешеной суматохе: сборы и
приготовления, демонтаж необходимого оборудования, упаковка в контейнеры,
заблаговременная отправка. Случайностей быть не должно, ведь без аппаратуры нет
иллюзиона. Очень многое зависит от этого трансатлантического рейса!
Но теперь у меня образовалась пара свободных дней; можно
психологически настроиться и немного отдохнуть дома. Сегодня ходили с Джулией и
детьми в Лондонский зоопарк, но меня уже мучит скорое расставание. Сейчас
малыши спят, Джулия читает у себя в комнате, а я сижу в тиши своего кабинета и
собираюсь посвятить сумрачный январский вечер изложению той информации о
мистере Альфреде Бордене, которая у меня накопилась с легкой руки неутомимого
мистера Кенига.
Вот факты, проверенные мною лично.
Он появился на свет 8 мая 1856 года в Королевской больнице
графства Суссекс, которая находится в Гастингсе, на Богемия-Роуд. Три дня
спустя молодая мать, Бетси Мэри Борден, вернулась с новорожденным домой, по
адресу Мэнор-Роуд, дом 105, где также располагалась столярная мастерская его
отца. При рождении младенец получил имя Фредерик Эндрю Борден; в реестрах
гражданского состояния другие новорожденные в этот день не записаны. У
Фредерика Эндрю Бордена не было брата-близнеца; тем более не может быть
такового сегодня.
Затем я проверил, нет ли у Фредерика Бордена других братьев,
близких ему по возрасту и отмеченных явным семейным сходством. Фредерик родился
шестым ребенком. У него было три старшие сестры и двое старших братьев, но один
брат оказался старше на целых восемь лет, а второй умер, не прожив и трех
недель.
Листая подшивки газеты «Вестник Гастингса и Бексхилла», я
нашел упоминание о старшем брате Фредерика, которого звали Джулиус (в заметке
рассказывалось, как он получал в школе какую-то награду). Выходило, что в
возрасте пятнадцати лет у Джулиуса были прямые соломенные волосы. А Фредерик
Борден – брюнет. Тем не менее нельзя было исключать, что Джулиус, перекрасив
волосы, сделался его сценическим двойником. Но это направление ни к чему не
привело: Джулиус умер от чахотки в 1870 году, когда Фредерику было четырнадцать
лет.
Оставался еще младший брат, седьмой ребенок в семье, Альберт
Джозеф Борден, родившийся 18 мая 1858 года. (Альберт + Фредерик = Альфред? Не
отсюда ли пошло самое первое сценическое имя Фредерика?)
Наличие у Фредерика близкого по возрасту брата снова
заставляло вернуться к вопросу о двойнике. В больнице я раскопал медицинскую
карту, заполненную при рождении Альберта, но ничего особенного это не дало.
Однако вездесущий мистер Кениг подсказал мне сходить на Гастингс-Хай-стрит, в
ателье мастера художественной фотографии Чарльза Симпкинса.
Мистер Симпкинс встретил меня приветливо и с готовностью
продемонстрировал подборку своих дагерротипов. Среди них, как и говорил мистер
Кеннинг, обнаружился студийный портрет Фредерика Бордена с младшим братом.
Снимок был сделан в 1874 году, когда Фредерику исполнилось восемнадцать лет, а
его брату – шестнадцать.
Между ними определенно есть некоторое сходство. Правда,
Фредерик высок ростом, у него, как принято выражаться, «благородные» черты и
надменная осанка (я это замечал у него и в жизни), тогда как Альберт выглядит
куда скромнее. У него удивленный вид, лицо пухлое, щеки круглые, волосы
светлее, чем у брата, и вьются сильнее, да и ростом он дюймов на пять ниже.
Этот портрет убедил меня в правоте Кенига: у Фредерика
Бордена нет близкого родственника, который мог бы выступить его двойником.
Впрочем, нельзя исключать, что Борден просто-напросто рыскал
по лондонским улицам, пока не встретил человека подходящей наружности, из
которого с помощью грима сделал себе двойника. Что бы там ни говорил Каттер, я
своими глазами видел трюк Бордена. У большинства иллюзионистов двойники
появляются перед публикой лишь на считанные секунды; идентичные костюмы
обманывают бдительность зала, и люди принимают копию за оригинал.
Борден после своего перемещения позволяет себя рассмотреть,
причем рассмотреть внимательно. Он выходит на авансцену, раскланивается,
улыбается, берет за руку ассистентку, снова кланяется, подходит ближе, отступает
дальше. Нет ни малейшего сомнения, что из второго ящика появляется тот же самый
человек, который скрылся в первом.
Итак, я отбываю на длительные гастроли по Новому Свету со
смешанным чувством разочарования и успокоенности.
