– Как случилось, что записи от него уплыли? –
спросил я.
– Вероятно, мисс Уэнском догадалась, что эти мемуары
будут иметь немалую цену – например, если найти для них издателя. Когда ей
срочно понадобились деньги, она решила предложить рукопись вам, вернее, как она
думала, вашей вдове. Естественно, бювар хранился у нее в надежном тайнике.
Излишне говорить, что Борден не может обратиться к ней напрямую, но, по
странному стечению обстоятельств, десять дней назад кто-то взломал дверь ее
квартиры и все перевернул вверх дном, хотя ничего ценного не пропало. Рукопись,
спрятанная где-то в другом месте, осталась в целости и сохранности.
Я открыл ту страницу, на которой задержалась моя рука, и
поймал себя на том, что, проводя пальцем по золотому обрезу книги, повторял
движение, используемое в одном из классических фокусов, когда неискушенному
зрителю навязывается нужная карта. Эта мысль еще более укрепилась при взгляде
на первую попавшуюся строчку в середине правой страницы: в ней читалась моя
фамилия. Впору было подумать, что этот лист навязал мне сам Борден. Внимательно
присмотревшись к затейливой вязи букв, я разобрал всю фразу целиком: «В том-то
и кроется подлинная причина, по которой Энджер никогда не узнает всей тайны,
если только я сам не подскажу ответ».
– Сколько, вы говорите, она запрашивает? Пятьсот
фунтов?
– Да, милорд, именно так.
– Она их получит.
19 декабря 1903 года
Это посещение выжало из меня все соки. Когда Кениг ушел
(унося с собою шестьсот фунтов – я добавил сотню сверху, чтобы он не остался
внакладе, чтобы держал язык за зубами и чтобы больше здесь не показывался), я
лег в постель и не вставал до самого вечера. Затем описал его визит, но в
течение двух следующих дней был настолько слаб, что почти ничего не ел и только
дремал.
Вчера я наконец-то смог прочесть несколько отрывков из
фолианта Бордена. Как и предрекал Кениг, чтение оказалось весьма занимательным.
Некоторые выдержки я показал Джулии; она тоже сочла их
интересными. Правда, ей больше, чем мне, претит самодовольный тон автора; она
уговаривает меня не волноваться из-за старой вражды, чтобы не тратить
драгоценные силы.
На самом деле я и не волнуюсь, хотя передергивание хорошо
известных фактов кого угодно выведет из себя. Радует, что я получил наконец
доказательства тайного сговора между близнецами, в результате которого миру
явился Альфред Борден. Нигде в записках прямо об этом не сказано, однако ясно
как день, что к их созданию приложили руку двое.
Каждый говорит о другом в первом лице единственного числа.
Поначалу это сбивает с толку, но, скорее всего, так и было задумано. Впрочем,
когда я поделился этим наблюдением с Джулией, она заметила, что записки, по
всей видимости, не предназначались для посторонних глаз.
Такой прием наводит на мысль, что у обоих вошло в привычку
называть другого «я», а это, в свою очередь, заставляет вспомнить о том, что
привычка – вторая натура. Мне поневоле приходится читать между строк, и теперь
я вижу, что каждое происшествие или событие в их жизни пополняло общую копилку
жизненного опыта. Похоже, они с детства посвятили себя подготовке к иллюзиону,
в котором каждый мог бы тайно заменять другого. Запорошили глаза и мне, и
большей части зрителей, но в итоге не Борден ли остался в дураках?
Если две жизни слить в одну, то каждая из них будет
ополовинена. Первый живет среди людей, второй – словно в преисподней, его как
бы не существует, это смутная тень, копия, престиж.
Об остальном – завтра, если достанет сил.
25 декабря 1903 года
С Пеннинских гор вот уже двое суток метет пурга, которая отрезала
от нас от мира. Но в доме хватит и дров, и провизии, чтобы переждать непогоду.
Только что закончился рождественский ужин, дети играют с новыми подарками, а мы
с Джулией наслаждаемся отдыхом.
Я еще не признался ей о новой напасти, терзающей мое измученное
тело. На груди, плечах и бедрах появились багровые воспаления. Смазываю их
антисептическим бальзамом, но они так и не заживают. Как только потеплеет,
нужно будет снова вызвать врача.
31 декабря 1903 года
Доктор советует продолжать лечение антисептической мазью,
которая мало-помалу начинает действовать. Уходя, он сказал Джулии, что эта
неприятная и болезненная сыпь может быть симптомом более серьезного заболевания
внутренних органов или крови. Каждый вечер, перед сном, Джулия осторожно
обмывает мои болячки. Я продолжаю терять в весе, хотя в последние дни эта
тенденция несколько замедлилась.
С Новым годом!
1 января 1904 года
Приход нового года встречаю в мрачных раздумьях, так как
подозреваю, что не дотяну до его завершения.
Отвлечься от собственных тревог мне помогают записи Бордена.
Я прочел их до конца и, должен сказать, увлекся. Правда, я постоянно делаю
пометки там, где у меня возникают замечания по поводу его взглядов, методов,
недомолвок, ошибок, самообмана и т. п.
При том, что я ненавижу и опасаюсь Бордена (у меня не идет
из головы, что он жив-здоров и благополучно существует где-то во внешнем мире),
его взгляды на магию кажутся мне довольно смелыми и вдохновляющими.
Я поделился этим наблюдением с Джулией, и она согласилась.
Мне кажется, она (как и я) склоняется к идее – которую, правда, не высказывает
вслух, – что и Борден, и я могли бы преуспеть куда больше, будь мы не
противниками, а единомышленниками.
26 марта 1904 года
У меня серьезное заболевание. Было время, недели две-три,
когда меня все чаще посещали мысли о близкой смерти. Симптомы болезни ужасны:
постоянная тошнота и позывы к рвоте, нарывы по всему телу, паралич правой ноги,
изъязвление рта и нестерпимая боль в пояснице. Излишне говорить, что меня то и
дело отвозили в Шеффилд, чтобы поместить в частную клинику.
Но теперь впереди забрезжило чудо: мне явно стало лучше.
Болячки и язвы сходят, не оставляя следов, появилась чувствительность в ноге, и
я начинаю ею шевелить, уходит изматывающая боль, постепенно отступает
угнетенное состояние. Вот уже неделя, как я дома. Сначала был прикован к
постели, но день ото дня укрепляюсь духом, хотя телом все еще слаб.
Сегодня впервые удалось встать. Добрался до оранжереи – и
вот сижу в шезлонге. Сквозь остекленные стены вижу далекие поля и деревья; за ними
возвышается скалистый утес Кербар-Эдж, на котором кое-где еще лежит снег. Я в
прекрасном настроении; перечитываю записи Бордена. Два последних обстоятельства
никак не связаны друг с другом.
6 апреля 1904 года
В общей сложности трижды прочел рукопись Бордена, добавил к
ней перекрестные ссылки и подробные комментарии. Джулия готова переписать все
набело, так как отредактированный мною текст значительно увеличился в объеме.
