Фред. Сартр.
Джим. Камю. Сартр сказал, что профессия накладывает отпечаток: у официанта становится походка официанта, у клерка — жесты клерка. Потому что люди мечтают стать вещами.
Фред. Но вы-то не стали.
Джим. Стараюсь.
Фред. Конечно: вещью быть безопасно — вещи не умирают. Приговоренный стоит у стенки и мечтает слиться с ней, раствориться среди камней, стать прочным, вечным — иными словами, жить, быть живым.
Джим (оценивающе посмотрел на Фреда). С удовольствием как-нибудь продолжил бы этот разговор.
Фред. Отлично. Когда?
Джим. Сегодня я целый день занят…
Фред. Ну, не сегодня. Можно вместе позавтракать — я свободен всю неделю.
Джим. Честно говоря, пока не представляю.
Фред. Я написал забавную вещицу по мотивам Ирвинга.
Джим. Какого Ирвинга?
Фред. Вашингтона Ирвинга. Мы же говорили об Икабоде Крейне.
Джим. Я думал, мы закончили.
Фред. История такая: Икабод Крейн обречен вечно носиться по лугам и долам, держа башку под мышкой. Он был немецким солдатом, его убили на войне, теперь он — всадник без головы.
Джим. Он был гессенским кавалеристом.
Фред. И вот он прискакивает в дежурную аптеку, и голова говорит: у меня дикая мигрень. Аптекарша отвечает: вот, пожалуйста, две таблетки суперсильного экседрина. Тело платит и помогает голове запить лекарство. Следующая сцена — тем же вечером, позже. Всадник едет по мосту. Голова говорит: знаешь, я просто заново родилась — мигрень как рукой сняло. И от этих слов телу становится грустно. Оно понимает, что здорово влипло: ведь если мигрень начнется у него самого, то, не имея головы на плечах, от нее уже не избавиться.
Джим. Как тело может понимать?
Фред. Кого это интересует?
Джим. Как кого? Вполне резонный вопрос.
Фред. В том-то и вся штука. Вы неплохо строите сюжет, диалог, но вам не хватает вдохновения. Поэтому вы и вынуждены полагаться на меня. Хотя в последний раз вышло не очень ловко.
Джим. Что вышло? О чем вы?
Фред. О деньгах. О скромном гонораре и подобающем месте в титрах.
Джим. Послушайте: у меня важная встреча…
Фред. Знаю, знаю — она опаздывает.
Джим. Ничего вы не знаете и знать вам не надо.
Фред. Я понимаю: у вас рандеву, я вам тут ни к чему. Так давайте закончим с делом — и меня нет.
Джим. С каким делом?
Фред. Вы еще скажите, что все это сущий Кафка.
Джим. Да уж куда там Кафке.
Фред. Думаете? А что же это? Постмодернизм?
Джим. Что вы хотите?
Фред. Мой процент и имя на афише. Я понимаю — фильм уже вышел, сейчас поздно менять титры, но я хочу получить свою долю, а имя надо будет вписать при допечатке копий. Я не претендую на половину, но надеюсь на справедливость.
Джим. Вы рехнулись? С какой стати я должен с вами делиться?
Фред. С той, что я дал вам идею.
Джим. Дали идею?
Фред. Вернее — вы сами взяли.
Джим. Взял вашу идею?
Фред. И у вас впервые в жизни купили сценарий. Картина, вроде, имеет успех — так что я хочу получить то, что мне причитается.
Джим. Я не брал ваших идей.
Фред. Джим, кончай.
Джим. Это вы кончайте. И я вам не Джим.
Фред. Хорошо. Джеймс. Сценарий Джеймса Свейна. Хотя все зовут тебя Джимом.
Джим. Откуда вы знаете, как меня зовут?
Фред. Знаю. Слышал.
Джим. Где? Когда?
Фред. Джим Свейн, угол Семьдесят восьмой и Централ-Парк Вест. Личный автомобиль «БМВ», номерной знак ноль-ноль-ноль-ноль-один, конечно-конечно, тщеславие тут ни при чем… — Это у Джимми Коннерса
[2]
четыре ноля-один, а не у тебя: видал я, как ты пытаешься попасть ракеткой по мячику. Так что даже не думай мне вешать лапшу.
Джим. Вы что, следили за мной?
Фред. А та чернявая мышка и есть твоя Лола?
Джим. Моя жена отнюдь не мышка!
Фред. Ладно, ладно, не мышка. Только зубки, как у грызуна.
Джим. Она очень красивая женщина.
Фред. Это дело вкуса.
Джим. Слушайте, как вы смеете!
Фред. Она не узнает, клянусь.
Джим. Вы говорите о моей жене. О женщине, которую я люблю.
Фред. И поэтому гуляешь?
Джим. Что?
Фред. Могу легко угадать, с кем. Она чуть-чуть дешевочка, да?
Джим. Я ни с кем не гуляю.
Фред. Тогда чего ты сюда приперся?
Джим. Черт побери, проваливайте! Если вы сию секунду не уберетесь, я зову полицию.
Фред. Последнее дело звать полицию, когда пришел на рандеву.
Джим. Откуда вы знаете имя моей жены?
Фред. Слышал, как ты зовешь ее Лола.
Джим. Вы шпионили?
Фред. Я что, похож на шпиона?
Джим. Да.
Фред. Я писатель. Во всяком случае, был писателем. Пока управлял своими фантазиями, а не они мной.
Джим. Боюсь, у вас чересчур живое воображение.
Фред. Живое, живое. То-то ты спер у меня идею.
Джим. Я не присваивал ваших идей.
Фред. Не просто идею. Это был автобиографический замысел. Так что в некотором смысле ты украл у меня жизнь.
Джим. Если мой фильм чем-то напоминает вашу жизнь, уверяю вас: все совпадения случайны.
Фред. Судиться я не стану. Есть люди, которые обожают таскаться по судам. (С оттенком угрозы.) Я предпочитаю договориться.
Джим. Но каким образом я мог узнать ваш замысел?
Фред. Подслушал, когда я рассказывал.
Джим. Кому? Где?
Фред. В Центральном парке.
Джим. Я подслушивал, как вы рассказывали о себе в Центральном парке?
