– Может быть, еще и не скажет. Она прямо так и заявила, что
собирается с тобой разводиться?
– Нет, она заявила, что собирается серьезно со мной
поговорить. О нашем браке.
– Это еще ничего не значит. – Грушину была
отвратительна собственная лживость.
– Конечно значит! Я уверен: она все узнала.
– Что узнала?
– То, что у меня другая есть.
– Другая? У тебя?
Немедленно в голове Грушина все перевернулось. Он оторопело
посмотрел на сидящего перед ним мужчину и по-совиному похлопал глазами. Алексей
ничего не замечал – так был увлечен собственными рассуждениями.
– Я уверен, что Ленка перед отъездом проведала о мой связи
на стороне. Как только она отсюда, из Москвы, позвонила, я по ее деревянному
голосу понял, что все, финита ля комедия. Приплыли. Так вот я хочу с тобой
посоветоваться – как мне быть? Все отрицать или наоборот?
– Слушай, а зачем ты на ней женился? – спросил Грушин.
Теперь он разглядывал Алексея с новым интересом, как будто тот был экспонатом
биологического музея, превращенным в чучело.
– Странно, что ты об этом спрашиваешь, – ухмыльнулся
экспонат. – Зачем вообще люди женятся? Женщины потому, что у них есть
физическая потребность вить гнездо, а мужчины потому, что им приходится идти на
поводу у женщин. Вот и вся философия. Ленка ждала Машку... Я и женился, как
честный человек.
– А любовь? – ляпнул Грушин и мгновенно почувствовал,
как у него краснеют уши.
– Любовь? – Алексей так удивился, как будто ему задали
вопрос из области высшей математики. – Любовь, конечно, тоже есть. Машка
потому и родилась, что мы с Ленкой любим друг друга.
– Но ты же сказал, у тебя есть другая женщина! – Грушин
ничего не мог поделать со своим недоумением.
– Дим, я знаю, речь о твоей племяннице. Но ты же мужик! Ты
должен понимать, что нельзя каждый день есть гречку, даже если ты ее обожаешь.
Рано или поздно потянет на что-нибудь остренькое. И лично я не хочу разводиться.
Это все Ленка. Помоги мне ее уломать. Нельзя разрушать семью только потому, что
кто-то решил внести разнообразие в личную жизнь!
В голове Грушина, словно молекулы, образующие миллиарды
цепочек, понеслись мысли.
– А если твоя жена тоже решит внести разнообразие? –
спросил он напряженным тоном.
Никакого коварства в его вопросе не было, только искреннее
любопытство, однако у Алексея мгновенно изменилось выражение лица. Он вспыхнул,
как сухой мох, и сдавленно спросил:
– Ты с ума сошел? Как это – она решит? У нее, между прочим,
ребенок маленький. – Он мотнул головой, указав на Машку, которая была
поглощена изучением новой куклы. И убежденно добавил: – Когда гуляет мужчина,
это так природой запрограммировано. А когда женщина – это, знаешь ли, разврат.
Грушин посмотрел на его бицепсы, на мышцы, выпукло
рисовавшиеся под футболкой, прикидывая, кто победит, если Алексей и Антон
сойдутся в рукопашной.
– И давно у тебя связь на стороне? – спросил он
наконец.
– Уже год, – с гордостью ответил муж и отец. – Я
думал – так, увлечение, а поди ж ты, затянуло.
– А если твоя связь захочет, чтобы ты на ней женился? –
спросил Грушин и неожиданно сорвался со своего любознательного тона: – Нет, я
не понимаю! Как ты мог впутаться в отношения, когда у тебя брак официально
зарегистрирован?!
– Штамп ставят в паспорт, а не в сердце! – запальчиво
ответил Алексей. – Я так и знал, что ты встанешь на сторону Ленки. Узы
крови, – с пониманием заключил он.
Чтобы прекратить разговор, Грушин вскочил на ноги, шагнул в
коридор и громовым голосом закричал:
– Лена!!! Иди сюда!!!
Дверь с грохотом распахнулась, и его всполошенная двоюродная
племянница появилась на пороге с зацелованными губами.
– Что?! – испуганно спросила она.
И тогда Грушин уже совершенно нормальным тоном ответил:
– К тебе муж приехал.
Лена смотрела на него непонимающе. Спуск с небес на землю
происходил мучительно долго. Наконец она нахмурила ровные бровки и спросила:
– Какой муж?
– Твой собственный! – ехидно пояснил Грушин. – Или
ты уже забыла о его существовании?
Ему хотелось убить себя за то, что он оказался таким рохлей
и позволил парочке остаться наедине. Нет, разумеется, он не ханжа, но всему же
есть предел.
– Лешка? – не поверила Лена. – Он тут?
Она встряхнулась, вскинула руки и быстро переделала
«хвостик», заново перетянув волосы резинкой. Потом шагнула к Грушину,
застрявшему посреди коридора, и шепотом спросила:
– Как ты думаешь, он очень расстроится?
– Он уже очень расстроился, – прошипел тот в ответ и
громко сказал появившемуся в дверях гостиной Антону: – Антон, познакомься, это
Алексей. Алексей – это мой друг Антон.
Он неопределенно махнул сначала правой рукой, а потом левой
и посчитал, что выполнил свой долг хозяина. Алексей, которому Антона со своего
места не было видно, удивленно повертел головой, потом оторвал зад от
табуретки, выглянул в коридор и хмуро бросил:
– Здрасьте!
– Привет, – пробасил Антон и вопросительно посмотрел на
Грушина.
– Знаешь что? – громко сказал тот. – У тебя,
кажется, отпуск, да? Вот возьми ребенка, пойди в комнату и поиграй в новую
куклу. Родителям тут обсудить кое-что надо.
Антон растерянно посмотрел на Лену, она кивнула ему с
напряженной улыбкой. Ее муж этих перемигиваний не видел, потому что возвратился
на свое место за столом, сцепил руки перед собой, сдвинул брови и сжал губы.
Наверняка готовился к трудному разговору. Машка охотно отправилась с Антоном в
комнату, прижав куклу к груди.
Почувствовав, что грядут важные события, сразу после этого
на кухню явился Ганимед Ванильный Дым. В руки никому не дался, прыгнул на
подоконник и принялся за умывание. Грушин твердо решил ни во что не
вмешиваться. Он сделал себе большую чашку чая и стал пить его, стоя у плиты и
наблюдая за тем, как его двоюродная племянница устраивается напротив супруга.
Он не представлял себе, что сейчас будет, но ему казалось – ничего хорошего.
Лена побарабанила пальцами по столу, потом повела бровью и с
чисто женской непосредственностью спросила мужа:
– Ну и чего ты приехал?
– Как это – чего? – сразу же вскинулся тот. – Ты
позвонила, стала угрожать серьезным разговором о перспективах нашего брака... Я
не собирался сидеть дома и гадать, что ты придумала.
– Придумала?! – возмутилась Лена. – Что значит –
придумала?
Грушину было ясно, что она оскорбилась за свое недавно
вспыхнувшее большое и светлое чувство, но Алексей об этом не знал и,
разумеется, все принял на свой счет. А приняв на свой счет, немедленно стал
оправдываться.
