– Ну что? – спросил Астраханцев все тем же вредным
голосом. – Чувствуете что-нибудь? Какие-нибудь миазмы? Сгустки
отрицательной энергии? Тучи, зависшие под люстрой?
– Я же не Гидрометцентр, – ответила Люба, призвав на
помощь чувство юмора. – А где вы меня поселите?
Он посмотрел на нее с таким изумлением, словно она спросила,
где тут телепорт для отправки на Марс. Подняв повыше свою сумку, Люба пояснила:
– Мне нужно переодеться с дороги. И вещи гденибудь
разложить.
– В самом деле? Ну, хорошо, я сейчас соображу... – Он
растерянно огляделся по сторонам.
«Вот ведь мужчины! – подумала Люба. – Предложил
жениться и при этом даже не подумал, где меня поселит. Или он планировал, что
мы сразу будем жить как муж и жена? Странно. Ленка сказала, ему нужно очень
долго привыкать к женщине, прежде чем дотронуться до нее. Вроде бы в этом и
состоит его проблема».
– А где я буду спать? – для верности уточнила она.
– Спать? – все с тем же изумлением спросил
Астраханцев. – Зачем вам спать?
– Если честно, я иногда сплю, – ответила она,
улыбнувшись уголками губ.
– То есть вы полагаете, дело затянется?
– Точно не на полгода, не расстраивайтесь. Вы что, хотите
поминутный отчет? Вы вообще как-то странно на меня реагируете. Мне кажется,
пока я до вас добиралась, вы передумали. И это ужасно обидно, потому что
отступать мне некуда.
– Ладно, ладно, – быстро сказал Астраханцев и поднял
руки вверх, словно сдавался в плен. – Спать вам, судя по всему, придется
вот на этом диване. Не против?
– Нет, конечно. Как вы распорядитесь, так и будет.
– Шкаф я для вас освобожу. Я просто не предполагал, что вы
приедете с вещами.
– Но я же собираюсь здесь жить, – на всякий случай
сказала Люба, чтобы проверить его реакцию. – Как же без вещей?
«Ну, Амалия! – с досадой подумал Астраханцев. –
Как всегда, накрутила целый клубок лжи. А я теперь чувствую себя дураком.
Значит, она собирается здесь жить. Да я тут с ней с ума сойду!»
– Можете смотреть телевизор, сколько вздумается, –
вслух сказал он, вытаскивая из шкафа ворох одежды и прижимая его к животу двумя
руками. – Дверь запирается на защелку. Ванная и туалет там, – он
мотнул подбородком в сторону коридора.
После чего ретировался в кабинет и швырнул принесенное
барахло на свою кровать. «Фу-у... Вот это приключение на мою голову, –
подумал он, свалившись в кресло и раскинувшись в нем без сил. – Может
быть, взять и уехать? Напроситься на дачу к Павлику Пущину... Ну ее, эту бабу!»
Он тут же понял, что обманывает сам себя. Никуда он не уедет. Во-первых,
потому, что его отъезд будет похож на бегство, а это унизительно. А во-вторых,
потому, что ему не хочется уезжать. Шарлатанка она или фея – неважно. Она его
заинтересовала, причем до такой степени, что он готов был возиться с ней
столько, сколько потребуется. Сейчас он ни за что бы не ушел. Ему было дико
интересно, что она собирается здесь делать. Положа руку на сердце, она ему
понравилась. И он не хотел с ней расставаться, хотя, по сути дела, вообще ее не
знал. «Что это со мной? – подумал он раздраженно. – Я только что ее
увидел. Впервые в жизни. А она так на меня подействовала... одурманивающее. У
нее фиалковые глаза, восхитительно чистые, без примеси всякой житейской
гадости».
Он не знал, сколько сидел так, взволнованно размышляя о том,
что может с ним приключиться, но спустя какое-то время она позвала его:
– Дима! Где вы?
– Я здесь, – сказал он, мигом вскочив и нарисовавшись
на пороге.
Комнаты были раздельными, и дверь кабинета выходила в
коридор. Люба переоделась, облачившись в уютные брюки и кофточку со скромным
вырезом. Но даже если бы она завернулась в одеяло, он все равно охватил бы ее
жадным взором. Обычно он себя контролировал, но сегодня в него вселился
какой-то бес. Рассердившись на себя, он даже застонал от досады. Ну нельзя же
так реагировать на женщин! В конце концов, восемнадцать ему было уже бог знает
сколько лет назад.
– У вас что, зуб болит? – с тревогой спросила Люба.
– Нет. – Астраханцев помотал головой. – У меня
ничего не болит.
– Это хорошо, что ничего не болит. – Знаете, не сочтите
за наглость, но я ужасно хочу есть. В поезде нам давали только чай. Ни тебе
печенья, ни кексов.
– Надо было запастись чем-нибудь питательным, – сказал
он просто для того, чтобы что-нибудь сказать.
– Я запаслась! Но завтрак, который я взяла с собой, пришлось
отдать.
– Кому отдать? – обалдело спросил Астраханцев, не
трогаясь с места.
– Мальчику, которого пересылали от одной тетки к другой. Та,
которая отправляла, не накормила его в дорогу. Знаете, он сидел напротив и весь
состоял из одного аппетита. И веснушек!
Люба смотрела на Астраханцева не отрываясь, и от ее взгляда
у него прямо в центре солнечного сплетения рождалась новая галактика.
– Тогда нам нужно на кухню, – сказал он. – У меня
есть холодная курица и помидоры.
– А черный хлеб? – тотчас спросила Люба, загораясь.
– Бородинский. С тмином.
– М-м... Пойдемте же скорее!
От нее тонко пахло чем-то медово-лимонным, и Дмитрий понял,
что дико любит вот именно этот запах. Очнуться и начать действовать было очень
трудно – в глазах гостьи вместо зрачков жили две крошечные черные луны, которые
притягивали его неудержимо. Да, она несомненно была феей – но не эфемерной,
отстраненной, а теплой и живой. Хотя и маленькой: ее макушка доставала ему лишь
до подбородка.
– Пока что кашеварить будете вы, – решила Люба. –
А когда я тут освоюсь, на вашей кухне, тогда уж возьму бразды правления в свои
руки. Не возражаете?
Сердце Астраханцева забилось часто и нервно. Он хотел
ответить, что вообще-то это кухня Амалии, но почему-то не рискнул и вместо
этого сказал:
– Ну разумеется! – Голос у него был отвратительно
фальшивым. – Курицу будем греть или прямо так?
– Лучше прямо так, – ответила голодная Люба, сверкнув
улыбкой.
Ее гипотетический муж ловко накрыл на стол, и они уселись
друг напротив друга с ножами и вилками в руках. Сначала их беседа состояла из
очень коротких фраз и даже междометий. Но когда от курицы остались только кости
с лакированными хрящиками, Астраханцева снова разобрало.
– А то, чем вы занимаетесь, это профессия или так,
увлечение?
– Как это – увлечение? – изумилась Люба, оскорбившись
за библиотечное дело. – Профессия, которой нужно учиться.
– И большой у вас стаж?
– Страшное дело, какой большой. Как узнаете мой стаж, сразу
поймете, что я далеко не юная девица. Впрочем, вам все равно откроется мой
возраст.
