– Хорошая водка, – сказала она вслух, с нажимом
выталкивая слова. И обескуражено добавила: – Вы уже какой-то... нерезкий.
Он действительно поплыл у нее перед глазами, но это не водка
была виновата, просто подходили слезы – кипучие, страстные и неотвратимые, как
стихия.
– Ну что? Готовы? – спросил Астраханцев тоном
змея-искусителя.
Ему даже в голову не приходило, какие сильные чувства владеют
женщиной, с которой он затеял игру. С его точки зрения, вечер проходил довольно
весело. Да, сам он немножко нервничал, но и только. Это было даже пикантно,
черт побери.
– Конечно, хорошо решить заранее, как все будет, –
тонко и жалобно сказала Люба, моргнув несколько раз подряд. – Но мне
кажется, все должно происходить как-то иначе...
– Как? – спросил Астраханцев густым теплым голосом,
осторожно подступив ближе. В его глазах раскрылась темная манящая глубина, он
смотрел пристально и жадно.
– Не знаю, но по-другому, не так!
Лицо ее вдруг как-то смялось, губы поехали в сторону, глаза
налились влагой, готовой пролиться через край.
– Эй, вы чего это? – изумился Астраханцев и чуть не
икнул. Хорош бы он был...
– Я ничего, – ответила Люба дрожащим голосом.
К ее глазам все прибывали и прибывали слезы, и наконец
плотину прорвало. Как честный человек, Астраханцев подставил под водопад
собственную грудь. Люба прижалась к ней, всхлипнула один раз, потом другой и в
коце концов расплакалась навзрыд, сотрясаясь всем телом и длинно подвывая.
Астраханцев стал заглядывать ей в лицо, брал ее за подбородок, но она
вырывалась, мотала головой и снова пряталась, не в силах побороть приступ
отчаянья.
– Да что это вы разревелись как белуга? – Он искренне
не понимал, что произошло. Только что она была веселой, живой, хотела
целоваться и для храбрости даже пила с ним водку. И вдруг кинулась плакать, да
как! – Немедленно прекратите разводить сырость! Вы меня просто пугаете.
Никогда еще женщина не билась в истерике только потому, что я собрался ее
поцеловать! Подумайте сами, в какое вы меня положение ставите. Просто позорите.
– Я не позо-о-орю-у-у-у!
– Унижаете!
– Не унижа-а-аю-у-у-у!
– Да что с вами, в конце-то концов?!
– Дмитрий, миленький, все не так! – проговорила Люба,
сладостно всхлипывая.
Потом взяла его за руку и потянула изо всех сил.
– Куда вы меня тащите? Рыдает и тащит, – удивленно
бормотал он, тем не менее поддаваясь ее напору и следуя за ней по пятам.
Она провела его в комнату и усадила на диван. Он обалдело
сел, подчиняясь ей, – она толкнула его обеими руками, заставив откинуться
на мягкую спинку, а сама присела с краешку, боком, словно собиралась вот-вот
вскочить и умчаться. Сцепила руки и принялась переплетать пальцы, а потом стала
теребить край своей кофточки, которая, наверное, казалась ей целомудренной, но
для Астрахнцева была средоточием соблазнов, потому что слишком многое
приоткрывала и обтягивала.
– Давайте, рассказывайте, что не так, – сердито сказал
он. Сердился он, правда, не в серьез. Скорее, был расстроен. – Чем я вас
так обидел?
Мысль о том, что он ненастоящий Грушин носилась в голове,
словно очумевший паровоз по детской железной дороге, замкнутой в кольцо. Он не
тот, за кого себя выдает, в этом все дело! Он хотел признаться ей, что,
разыскивая профессора Грушина, она ошиблась адресом, но слова просто не шли с
языка, потому что разбирательство с номерами домов, оглашение его настоящей
фамилии и семейного статуса разрушили бы даже надежду на любовь. На ее любовь!
Признаться в том, что ему нужна любовь Любы, Астраханцев был не готов даже
самому себе. Но он печенкой чувствовал, что Люба – та женщина, которая ему
нужна. Именно с ней он будет счастлив много лет подряд, всю свою жизнь.
– Не надо было вам пить водку, – с сожалением заключил
он. – Есть люди, которые с водкой никак не монтируются. Вы как раз из
таких. Выпили – и тут же обиделись.
– Я не обиделась, и вы тут ни при чем! – горячо
заговорила Люба, глядя на него умоляюще. – И водка тоже ни при чем. Все
дело во мне. Я думала, что готова к тому, чтобы выйти замуж вот так – на голом
энтузиазме. Вполне приемлемые условия! Два человека заключают своеобразный
контракт вежливости и живут вместе, помогают один другому, сочувствуют... Это
же так важно – сочувствие и поддержка.
– И что? – тревожно спросил Астраханцев, понимая,
насколько чуждо Любе все рациональное и практичное.
Ее женская природа поломала все эти хитрые построения
разума. Поэтому она в таком отчаянье! Она плакала, когда он пришел, и до сих
пор не справилась с собой.
– А то, что мне больно, – с надрывом подтвердила она
его догадку. – Я не хочу замуж по расчету – пусть это и не тот расчет,
который принято презирать... Я вдруг поняла, что, если мы поженимся, в моей
жизни уже не случится ничего настоящего! Ворота захлопнутся – и все. Это будет
не брак, а ловушка! Можно развестись, если любовь прошла. Но ведь простые
дружеские чувства не проходят просто так! И мы всегда будем ощущать
ответственность друг за друга. Вы понимаете?!
Астраханцев обалдел от неожиданности. Она его отвергает! А
он уже настроил планов, напридумывал всяких глупостей...
– Так, выходит, я вам не нравлюсь?! – воскликнул он с
обидой в голосе. Обида была жгучей, как молодая крапива.
Ему хотелось бы ее скрыть, но не вышло: мужчины не умеют
прятать обиду, нанесенную их самолюбию. Люба очень расстроилась, заметив, какое
действие произвели ее слова.
– Вы мне нравитесь, Дима, нравитесь! Но ведь я готовилась к
тому, что вы мне понравитесь! Я настраивалась на вас, я желала сделать вас
счастливым, еще не представляя, как вы выглядите. Даже если мы поладим и
сделаемся замечательной парой, которой станут все завидовать, эта
искусственность всегда будет стоять между нами! Я не смогу быть счастливой с
человеком, который сделал мне предложение из жалости.
– Да не из жалости!
– Ну, чтобы не загнуться от одиночества, какая разница.
– Подождите, Люба. – Астраханцев вознамерился вскочить
и вывалить на нее всю правду. Но она схватила его руками за плечи и снова
прижала к спинке дивана, причем с невероятной силой.
– Нет, стойте, не уговаривайте меня. Я не собираюсь от вас
сбегать...
– Точно не собираетесь? – спросил он, часто и коротко
дыша. Глаза его сузились и яростно сверкали.
– Точно. Я останусь, и мы еще раз все обговорим.
Астраханцев зажмурился. Нет, он совершенно точно ей до лампочки.
Она к нему ничего не испытывает. Бред какой-то. Еще полчаса назад он испытывал
невероятный подъем. Ему казалось, что он контролирует ситуацию, что все
получится так, как он спланировал. И что Любу ему удастся покорить на счет
«раз»! Выходит, ошибся. Если женщина влюблена, она смотрит не так.
