– Женщин, – потупился суженый.
– Ничего себе! – ахнула Аленка. – Бабник, игрок и
алкоголик!
– Ну, это ты как-то сурово, – сказала я. – Сначала
надо узнать его получше.
– В шею, – отрезала Ксюха.
Аленка решительно тряхнула волосам.
– Не хочу!
– Узнать получше?
– В шею?
– Его – не хочу, – ткнула она пальцем в суженого.
Мужик обиженно посмотрел на нее и растаял в воздухе. На
ковре осталась валяться вилка с насаженным куском колбасы. Разбуженный кот неторопливо
подобрался к ней и припал с урчанием.
– Так, – сказал Ксюха, – сейчас я буду гадать.
Она вышла в коридор и вернулась с сапогом в руке. Спросить,
зачем он, я не успела. Подруга прицелилась и запустила обувкой в открытую
форточку.
– Ты что? – заорала я, подскакивая к окну и пытаясь
разглядеть хоть что-то в темноте.
– Надо же так напиться, – укоризненно покачала головой
Аленка и ухватилась за стол, чтобы не потерять устойчивое положение.
– Бестолочи! Куда он носком упал, оттуда и мой суженный
придет.
– Ага, в милицейской шинели, – добавила я. – И
будет с тобой ровно пятнадцать суток.
– А-а-а-а... – ответила Ксюша, показывая дрожащей рукой
мне за спину.
Я обернулась. Из глубины двора всплывала летающая тарелка,
переливаясь огоньками, точно новогодняя елка. Казалось, сейчас радостно заорет
металлический голос с китайским акцентом: «Джингл бенс! Джингл бенс!»
Поднявшись до уровня окна, тарелка остановилась. На ее макушке откинулась
крышка, и появился улыбающийся молодой человек с Ксюхиным сапогом в руках.
Белозубо улыбнувшись, он каким-то образом умудрился просочиться в форточку.
– Джеймс Бонд, – выдохнула Ксюха.
– Блин, – сказала я.
Аленка молча закивала, точно автомобильный болванчик.
– Тридцать лет. Не женат, детей нет. Заработок стабильный,
дом в пригороде, машина, – отрапортовал новый кандидат.
– Блин, – согласилась со мной Ксюха и забрала у
суженого сапог. – Надо выпить.
– Нету, – отозвалась Аленка, вытрясая себе в бокал
последние капли кагора.
Джеймс Бонд пошарил у себя за пазухой и выудил шампанское.
Ополовинив бутылку, мы уставились на кандидата. Тот цвел
улыбками и ухаживал за тремя дамами одновременно. Притихшая Ксюха торопливо
затирала винное пятно на джинсах.
– Ну, как тебе? – спросила я.
– Не знаю пока, – непривычно застенчиво пробормотала
подруга.
Мы с Аленкой переглянулись и вышли на кухню.
– Зашибись, – сказала я.
– Да уж, – согласилась Аленка, хозяйственно составляя в
раковину грязные тарелки.
– А Ксюха-то, Ксюха, прям другой человек.
Мы перемыли посуду и, не найдя другой уважительной причины,
вернулись в комнату. Ксюха сидела с лицом сладкой идиотки и не сводила взгляда
с Джеймса.
– Ксюша... – пролепетала Аленка.
Я торопливо схватила гадательное зеркало и сунула Ксюхе под
нос.
Та несколько секунд рассматривала себя, сначала все так же дебильно
улыбаясь, потом с нарастающей тревогой.
Суженый встрепенулся и заговорил на диво хорошо поставленным
голосом:
– Ксения, вы самая удивительная женщина, которую я
когда-либо встречал. Теперь, когда я узнал вас, годы жизни до этого дня кажутся
мне серыми и пустыми.
Подруга жеманно хихикнула и разгладила джинсы на коленях. Я
неумолимо развернула зеркало.
– Нет, конечно, если ты всю жизнь собираешься жить с такой
рожей – твое дело.
– Ну девочки, – проныла она. – Один раз
почувствовать себя...
Я перебила:
– Дурой!
Ксюха вздохнула.
– Да, не пойдет.
Джеймс Бонд оскорбленно вскочил и ракетой вынесся в
форточку. Гулко захлопнулся люк и тарелка, дребезжа, взмыла к звездам. Ксюха
шмыгнула носом, глядя вслед исчезающим огонькам.
– А ты гадать не будешь! – повернулась ко мне Аленка.
– Это еще почему? Вам можно, а мне нельзя? Так, где моя
ложка!
Я отковыряла кусочек свечки и принялась растапливать на
огоньке зажигалки. Металл почернел, воск начал шипеть и булькать. Ксюха
пододвинула тарелку с водой, я зажмурилась и вылила содержимое ложки.
– Вроде голова, – задумчиво сказала Алена, разглядывая
застывшее пятно.
– Да, с большим носом, – подтвердила Ксюха.
У меня екнуло сердце, и тут же зазвонил телефон. Я сняла
трубку.
– Алло! – сказал знакомый голос. – Ирина, я тут подумал...
– Нет! – закричала я. – Никогда, ни за что, лучше
дурой с Джеймсом!
В трубке пикали гудки. Я орала, пока Ксюха не отобрала у
меня телефон.
– Надо выпить, – сказала я, хватая бутылку с остатками
шампанского.
Черт наблюдал в подзорную трубу, как из подъезда вышли две
весьма нетрезвые дамы. Третья махала им из окна салфеткой. Рядом на подоконнике
сидел выспавшийся кот.
– Нет, ты видел таких дур? – возмущенно сказал черт
ангелу. – Всего одна ночь в году, мы им такие варианты предлагали! Все,
как хотели! А они?
Ангел меланхолично пожал плечами:
– Женщины... Стоит им получить то, что желают...
Он не договорил.
Тускнела луна. Рождественская ночь подходила к концу.
Ирина Комиссарова Пентюх Петров
– Петров, – сказала Наташка сурово. – Ты почему
мне замуж не предлагаешь?
– А чего тебе, так плохо? – апатично поинтересовался
Петров, сосредоточенно потирая круглый белобрысый затылок.
– Дело не в том, что плохо. – Наташка
нахмурилась. – А в том, что в определенном возрасте женщине хочется
стабильности.
– Женщине в возрасте? – переспросил Петров. –
Хы-хы-хы.
– Именно. Раньше, между прочим, женщина в двадцать лет
считалась старой девой.
– Да ну? – Он потер шелушащийся нос. – Это где?
– На Руси, вот где. В России.
– Да ну, – повторил Петров. – Это, может, на
селе...
Наташка вдруг так разозлилась, что лицо у нее пошло
некрасивыми красными пятнами.
– Всё, Петров, – прошипела она. – Раз ты ко мне
так относишься, то... Все!
От возмущения волосы у нее на голове зашевелились, как змеи
Медузы Горгоны.
