– Да как так-то? – удивился тот. – Ты куда?
– Потом узнаешь, – отрезала Наташка. – Потом.
Только поздно будет. Ухмыляйся, ухмыляйся... Скоро перестанешь.
Она развернулась на сто восемьдесят градусов и полетела
прочь, почти не касаясь каблучками земли. Как разъяренная гарпия. Ну или
Горгона – она, кажется, тоже умела летать. Напрасно Петров кричал вслед: «Э!
Э!» и «Честное слово, я не ухмылялся!» – Наташка осталась непреклонна. «И не
вздумай мне звонить!» – крикнула она через плечо в качестве последней точки над
«и».
«Правильно мама говорила, что он пентюх, – злобно
думала она. – Пентюх и есть. И гадина. Ухмыляется он... Между прочим, это
мужчина должен добиваться руки женщины, а не наоборот. Вон Карасюк, между
прочим, добивается. Второй, между прочим, год».
Наташка закусила губу и вытащила из сумочки телефон.
– Я сейчас подъеду к универу, – сердито сказала она в
трубку. – Жди меня у входа.
И не дожидаясь возражений, дала отбой. Звонила она не
Карасюку, а вовсе даже Пашке Синельникову. Синельников учился на
социологическом и был ужасно, просто даже возмутительно крут. Вообще говоря,
крут был не он сам, а его папа, но не вызывало сомнения, что Пашка в самое
ближайшее время тоже развернется на полную катушку. Несколько раз он подвозил
Наташку домой на своей «Тойоте», и старушки у подъезда каждый раз взволнованно
шушукались. Мама души не чаяла в Синельникове и, значительно поднимая брови,
говорила, что за ним любая девушка будет как за каменной стеной. Наташка
равнодушно пожимала плечами. Конечно, как за стеной – он такой же непробиваемый
и неинтересный.
И нахальный. Когда Наташка добралась до универа, прошло от
силы полчаса, а по Пашкиной физиономии казалось, что он ждет тут целые сутки.
– Ну чего за дела? – прогудел он недовольно. –
Торчу здесь, как...
– Слушай, – перебила его Наташка. – Ты меня в
ресторан недавно приглашал?
– Не помню, – пожал плечами Синельников. – А чего?
Наташка тяжело вздохнула. Уж чем-чем, а обходительностью
Синельников определенно не страдал.
– Не придуривайся, – раздраженно сказала она. – Ты
меня раз в месяц куда-нибудь приглашаешь, а я каждый раз отказываюсь.
Пашка щелкнул зажигалкой.
– Почему? – спросил он так, словно Наташкины слова были
для него новостью.
– Потому что у меня уже есть парень! Вернее, был.
– М-м, – кивнул Синельников, затягиваясь
«Давидофф». – И чего?
«Какой пень, – мелькнуло у Наташки в голове. –
Жуть. По сравнению с ним Петров просто гений».
– Ты, может, хочешь, чтобы я тебя опять пригласил? –
поинтересовался Синельников, почесывая ухо.
– Нет, это, может быть, ты хочешь? – уже начиная терять
терпение, спросила Наташка.
Синельников сделал рот буквой «О» и выпустил круглое колечко
дыма. Выражение лица у него при этом было весьма дурацкое.
– Можно, – сказал он весомо, выждав минутную
паузу. – Я тебе позвоню вечерком.
Наташка не удостоила его ответом. Шагая к корпусу, она
мысленно решила, что вечером отошьет Пашку самым решительным образом. Чтобы
знал. То-то он озадачится... Нет уж, Синельников всетаки не вариант, будь у
него даже три «Тойоты». И «Лексус» впридачу. Второго такого чурбана свет не
видывал.
Мобильный в сумочке робко запищал. «Петров», – подумала
Наташка, снова суровея. Однако эсэмэс было не от Петрова, а от Карасюка.
«Почувствовал, наверно, что появился шанс», – усмехнулась Наташка, сразу
почувствовав себя роковой женщиной и объектом всеобщих желаний. Петров,
конечно, просто бессовестно избаловался и упустил из виду, что такие, как она,
на дороге не валяются. Она, между прочим, уже сто раз могла выйти замуж, если
бы захотела.
– Здорово, Львовна, – перекрывая шум голосов в холле,
крикнул Васечка Глинский, самый обаятельный мальчик на курсе. А то и на целом
факультете.
Когда-то у Наташки был с Васечкой короткий и бестолковый
роман. Встречались-встречались, хохотали и целовались в подъезде, а потом
как-то незаметно перестали. Остались друзьями. И очень просто. С Васечкой все
было просто.
«Не то, что с Петровым», – угрюмо добавила мысленно
Наташка.
– Ты чего такая злая? – весело спросил Глинский. –
Дай конспекты по истории.
– Не дам, – сказала Наташка. – А злая, потому что
с Петровым разошлась.
– Ого, – все так же весело удивился Васечка. – А я
думал, вы вот-вот поженитесь.
– Я тоже думала. – Наташка негодующе сдула челку со
лба, как будто челка была во всем виновата. – А теперь передумала.
– Ну! Ты что, вообще не хочешь замуж? В принципе?
– В принципе как раз хочу. Но не за Петрова.
– Ну, выходи за меня, – совсем развеселился
Глинский. – И дай конспекты.
«Забавно было бы, – подумала Наташка. – Мама в
обморок упадет от неожиданности. А Петров умрет от ревности».
– Сейчас вот возьму и поймаю тебя на слове, – сказала
она, усмехаясь.
– Ну, лови. – Васечка широко раскинул в стороны руки,
словно собирался немедленно рухнуть в Наташкины объятия.
– Дурень ты, Глинский, – укоризненно покачала головой
она. – Разве такими вещами шутят?
– А чего сразу «шутят»? Меня мать постоянно агитирует:
женись-женись. Ты красивая и характер у тебя нормальный, когда не злишься...
Поживем, не понравится – разойдемся. Ты готовить умеешь, Львовна?
Наташка закатила глаза и направилась в аудиторию.
«Ужасный обалдуй, – осудила Наташка Глинского. –
Даже Петров куда ответственней, хоть и пентюх... Зато Васечка симпатичный. Все
девчонки обзавидуются. И веселый. Вот только брак – это не хиханьки. „Не
понравится – разойдемся“, ну уж нет. Она не по парку гулять намеревается, а
семью строить... Интересно, этот обнаглевший Петров даже не собирается звонить?
Мириться с ним никто и не думал, но хотя бы извиниться за свое хамство он
может?»
Петров не звонил. Зато во время лекции пришла еще одна
эсэмэска от Карасюка с просьбой как можно скорее встретиться и поговорить.
Наташка озабоченно наморщила лоб и, поразмыслив, отправила Карасюку ответное
послание.
Хотя она ни словом не обмолвилась о разрыве с Петровым,
Карасюк, судя по всему, и впрямь имел недюжинные телепатические способности.
Едва завидев Наташку, он с ходу, ни секунды не мешкая, предложил ей руку и
сердце. Конечно, он делал это не впервые, но никогда еще его предложение не
приходилось настолько кстати.
«В самом деле, – думала Наташка, пристально разглядывая
Карасюка, точно видела первый раз в жизни. – Если так подумать... Нет, а в
самом деле... Он, конечно, не такой мистер Твистер, как Синельников, и не такой
обаяшка, как Васечка, зато ужасно положительный и надежный. И верный. Вон
сколько меня добивается... Он-то не будет воспринимать меня как само собой
разумеющееся, как этот мерзавец Петров, который за весь день даже не соизволил
позвонить».
