Если разобраться, у Карасюка не было никаких существенных
недостатков. Да и к женитьбе, судя по всему, относился всерьез. Обещал
создавать для Наташки достойные условия и заверял, что она никогда не пожалеет,
если согласится выйти за него замуж. «И ведь создаст, – сказала себе
она. – Он ужасно цельный».
– Ладно, – сказала Наташка. – Ты иди. Я до дома
сама доберусь. Как раз все обдумаю.
На самом деле не собиралась она ничего обдумывать. Все яснее
ясного. У нее возраст, ей нужно вить гнездо и хранить очаг. А Карасюк, если уж
на то пошло, – практически идеальная кандидатура. Во всех отношениях лучше
Петрова. Как там – из двух зол выбирают меньшее... Нет, не то. От добра добра
не ищут, вот. Вечером она осчастливит Карасюка согласием, и он будет всю жизнь
носить ее на руках.
– Иди-иди, – повторила она.
Карасюк торопливо закивал и зашагал в сторону метро.
«Вот так вот, – сказала себе Наташка. – Вот так
вот, Петров. А я тебя предупреждала... Теперь поздно. Даже если ты меня на
коленях будешь умолять. Так тебе и скажу: поздно, Петров, раньше надо было
думать».
Телефон в сумочке требовательно заверещал. Наташка вытащила
его наружу и взглянула на дисплей.
Звонил Петров.
Сжав губы в тонкую вредную линию, Наташка нажала кнопку
приема.
– Тебе чего? – В ее голосе звенели ледяные сосульки. И
сталь тоже звенела.
– Э-э... – произнес Петров робко. – Ты, Натка, что
ли, еще сердишься? Ты, это, ты все неправильно поняла. Ты, может, думаешь, что
я против на тебе жениться? Так я не против, а наоборот!
Наташка непроницаемо молчала.
– Слышишь? – нерешительно осведомился Петров. – Ну
ты чего? Я ж, это, как его...
– Дурак, – язвительно подсказала Наташка.
– Ну да, ну пусть дурак... Ну прости дурака. Я ж тебя,
это... ну ты понимаешь... Очень-очень!
– Ты целый день прождал, чтобы мне это сообщить?
– Ты ж сама не велела звонить, – удивился
Петров. – Короче. Хочешь, прям щас пойдем подадим заявление?
Наташка выдержала драматическую паузу.
– Поздно, Петров, – сказала она грустно. – Поздно.
Раньше надо было думать.
Она нажала на отбой и глубоко вздохнула. Потом встряхнула
волосами и изо всех сил поспешила домой.
«Эх, – думала она на бегу, – как же все-таки
быстро может измениться жизнь. Р-раз – и нате вам пожалуйста. Главное – знать,
чего хочешь. И с кем».
Она влетела в подъезд и, не дожидаясь лифта, запрыгала вверх
по ступенькам.
С грохотом ворвавшись в квартиру, Наташка рухнула на диван и
засмеялась. На шум пришла мама и вопросительно посмотрела на дочь.
– А я тут замуж выхожу! – объявила Наташка радостно.
– Прямо тут? – спросила мама. – Ну и за кого?
В Наташкиных глазах заплясали маленькие, но очень счастливые
чертики:
– За Петрова, мам, конечно, за этого бессовестного пентюха
Петрова. За кого же еще?
Дмитрий Шеварухин Супер-Бабай
Все началось как всегда, от скуки и безденежья. На дворе
стоял месяц май. Сидели мы впятером у Генкиного гаража, потягивали дешевое
пиво, от которого бы все жители Велкопоповицка вымерли бы, как тараканы от
дихлофоса. Бабай жаловался нам, что свою девушку не может порадовать даже
походом в дешевую кафешку. Мы сочувственно вздыхали и пытались, как-то
успокоить его. И тут Гена достал старенькую кассету, зашел в гараж. А там у
него отец в свое время электричество провел, ну и поставили там старый
магнитофон. Зарядил Генка в него кассету. Зашипело, затрещало чтото непонятное.
Я спросил:
– Ген, это что, Мерилин Мэнсон с Борисом Моисеевым
распеваются?
Генка потрошил магнитофон и соединял какието проводки.
– Да это я кассету просто на улице нашел, решил вот
послушать, что там.
И в этот момент из мафона пошла чистая запись. Мы были просто
в восторге.
Играл: Bobby McFerryn – Don’t Worry be happy. Мы начали
улыбаться, щелкать пальцами, подсвистывать и подвывать в такт.
– У-уу-уууу-ууу-у-у!! Донт вори би хепи!
Настроение улучшилось, прилив позитива сделал свое дело и у
нас начали рождаться свежие идеи, как помочь Бабаю. Кстати, Бабаем его начали
звать не мы, а его родители. За то, что он все, что узнавал, пытался применить
на практике. А так как многое он узнавал от Фунтика, последствия их
деятельности поражали своими разрушительными последствиями.
Но на этот раз нас удивил не Фунтик, а Пашка. Будучи самым
правильным из нас, он всегда отговаривал нас от очередной авантюры. Но тут его
прорвало.
– Давай мы тебя с крыши на страховочном тросе спустим к окну
твоей девушки. Вот она обрадуется. Я с братом сто раз с пятиэтажек спускался,
тебе даже делать ничего не придется, я сам тебя спущу. Оборудование у меня
есть...
Бабай задумался. Так как Паша серьезно увлекался
альпинизмом, эта авантюра не представляла особой опасности, по сравнению с тем,
что он выделывал раньше.
Глядя на бабаевские раздумья, я добавил:
– А чтобы было интереснее, оденешься в роскошный фрак и
подаришь ей цветы. Я попрошу у сестры, чтоб из театра своего чего-нибудь
вынесла, там точно есть что-то подобное.
В бабаевских глазах вспыхнул характерный маниакальный блеск.
– Я сегодня в восемь за ней должен зайти. Успеем
подготовиться?
После лихорадочных приготовлений ровно в полвосьмого мы
стояли на крыше пятиэтажки, распаковывая инвентарь.
Паша сразу начал крепить свои веревки и ремешки. Фунтик
притащил какой то газетный сверток. А мне предстояло как-то оправдываться за
то, что мне вытащила из театра сестра. Когда я достал из огромного пакета ЭТО,
Бабай побледнел и замер, а остальные задохнулись от хохота.
– Это ты называешь хорошим костюмом? – обреченно
взвизгнул Бабай.
– А почему нет? На мой взгляд, это лучше, чем все эти
пиджаки и галстуки, – начал распинаться я.
Фунтик, аккуратно разворачивая газету, с авторитетным видом
добавил:
– Любая девушка о таком мечтает.
Бабай нахмурился и, грозно посмотрев на меня, сказал:
– А если она подумает, что я ненормальный?
– Тогда мы все слезно попросим у нее прощения за то, что не
рассказали ей о твоем сумасшествии раньше, – заверил его я.
– Ладно. Давай сюда, – проворчал он.
Я передал ему неказистый костюм супермена. После того как
ему все-таки удалось облачиться в супергероя, мы просто разрыдались от смеха.
