Примерно около полуночи Туфик сказал:
— Можем отчаливать.
Гума выбрал якорь (Аддад с любопытством разглядывал татуировку у него на руке), поднял паруса. Судно развернулось и начало набирать скорость. Показались огни парохода. Снова раздалась песня со старого форта. Жеремиас в эту звездную ночь приветствовал, верно, луну, освещающую путь кораблям. На боте Гумы царило молчание. Когда были уже вблизи корабля, Туфик сказал:
— Остановитесь.
«Крылатый» остановился. Повинуясь жесту Туфика, Гума спустил паруса. Бот медленно покачивался на волнах. Аддад свистнул условным свистом. Ответа не последовало. Попытался снова. На третий раз они услышали ответный свист.
— Можем подойти, — сказал Аддад.
Гума взялся за весла, не подымая парусов. Бот обошел кругом огромный корабль, причалив к его боку с той стороны, где открывался путь на Итапажипе. Показалась на мгновение чья-то голова. Послышалось несколько отрывистых слов на непонятном Гуме языке, и голова скрылась. Аддад распорядился пройти еще вперед вдоль корпуса корабля. Они остановились перед большим отверстием. И двое людей начали спускать тюки шелка, которые Гума и Туфик сразу же складывали в трюме бота. Никто не заметил их.
Бот медленно отделился от корабля. Уже далеко, после того как пересекли фарватер, подняли паруса и пошли на большой скорости, не зажигая фонаря. Ветер был попутный, и вскоре достигли порта Санто-Антонио. Море здесь волновалось сильнее, и волны подымались высоко, но бот большой и крепкий и стойко выдерживал их удары. Туфик заметил:
— Мы быстро дошли.
На пристани их уже ждали. Один из встречавших, хорошо одетый человек, шагнул вперед:
— Все в порядке?
— Сколько еще рейсов?
— На таком паруснике, как этот, — только один.
Хорошо одетый человек внимательно всматривался в Гуму, помогающего разгружать тюки шелка. Их следовало затем доставить в один дом, выходящий задней стеной в порт.
— Это тот самый парень?
— Тот самый, сеньор Мурад.
Гума взглянул на богача. Это был толстый, гладко выбритый человек, весь в черном. Он опустил руку на плечо Гумы.
— Парень, ты можешь заработать со мной кучу денег. Если не станешь хитрить.
Еще раз окинул быстрым взглядом груз и сказал Туфику:
— Присмотрите, чтоб все было в порядке. Я ухожу, мой Антонио заболел.
Антонио был его сын, студент юридического факультета. Богач обожал своего ученого кутилу. Он все прощал ему и приходил в восторг, увидев имя сына под какой-нибудь статейкой в газете или журнале… Поэтому Аддад сказал так участливо:
— Антонио заболел? Я зайду его навестить.
Ф. Мурад, прежде чем уйти, еще раз тронул Гуму за плечо:
— Будь со мной по-хорошему, не раскаешься.
— Будьте спокойны.
За углом, через улицу и еще через переулок, богача ждал автомобиль.
Кончив разгрузку, «Крылатый» отправился в новый рейс. Трюм его снова был набит тюками шелка. Гума потерял счет, сколько тюков они перетаскали. Туфик передал одному из своих помощников пачку денег, которые тот пересчитал при свете карманного фонаря.
— Все правильно, — сказал с ужасным акцентом человек, стоящий сзади считавшего.
Судно отчалило, снова пошло по направлению ветра, подняли паруса и дошли без каких-либо осложнений до порта Санто-Антонио. На сей раз Туфик предложил Гуме выпить. Судно разгрузили. Аддад вошел в дом и что-то замешкался. Гума разжег трубку. Туфик подошел к нему.
— Я вам сообщу, когда вы мне снова понадобитесь. — Он вынул два билета по двести и протянул Гуме:: — Вы никогда не видели этого дома, ясно?
— Слово моряка.
Туфик улыбнулся:
— Красивая песня, та, что недавно пели, верно?
Он застегнул пиджак и тоже вошел в дом. Гума крепко сжал в руке два денежных билета. «Крылатый» развернулся на волнах и отошел в надвигающемся рассвете. И только когда вокруг зашумело широкое море, Гума почувствовал, до чего устал. Он вытянулся на досках палубы, пробормотав:
— Можно подумать, что я все время боялся.
Маяк тускло мигал в наступающем рассвете.
Жоан Младший сказал ему:
— Ты человек слова.
— Я взял в долг у жениного дяди. Теперь ему буду выплачивать. Лавка приносит доход, старик, кажется, собирается открыть большой магазин. Даже предлагал мне стать его компаньоном.
— Я однажды застал его у вас.
— Хороший старик.
— Сразу видно.
Дней через десять явился Родолфо. Гума накануне вернулся из рейса в Кашоэйру и еще спал. Старый Франсиско ушел за покупками. Родолфо немножко поиграл с малышом и разговорился с Ливией:
— Ты все еще так же беспокоишься?
— Когда-нибудь привыкну… Придет такой день.
— Да что-то долго не приходит.
Он взглянул на племянника, тянувшего его за руку — показать игрушечный кораблик в тазу. И снова обратился к сестре:
— Ты ведь хотела, чтоб он поступил работать к старикам, в лавку.
— Я б рада была, конечно.
— Так момент наступил…
— Что ты хочешь этим сказать? — встревожилась она.
Он искоса взглянул на нее. Если б она знала, то встревожилась бы куда сильнее.
— Да ничего особенного. Из-за малыша. Растет ведь, потом привыкнет тут — и не оторвешь.
Она смотрела все еще недоверчиво, но немножко успокоилась:
— Я думала, случилось что-нибудь.
И вдруг спросила:
— Где ты достал деньги, которые дал в долг Гуме?
— Я? — Но он быстро понял: — Мне подвернулась выгодная работа. Я б все равно пустил эти деньги на ветер…
Она подошла и погладила его по голове:
— Ты такой добрый.
Гума проснулся. Пока Ливия варила кофе, Родолфо спросил:
— Ты что, с контрабандой связался?
— А ты откуда знаешь?
— Я все о таких делах знаю. Я даже сам раз пришел к тебе с поручением от Туфика, но ничего не сказал — сестру пожалел.
— В прошлый раз?
— Ну да.
— Ты не бойся, я там не приживусь. Выплачу за судно — и конец. Немного уж осталось.
— Будь осторожен. Если такое дело провалится, то скандал будет громкий. С Мурадом ничего не стрясется, у него больше десяти тысяч накоплено, вылезет. Но под удар попадут такие бедняки, как ты. Имей это в виду.
