Правда однажды, выходя после работы из здания «Сапфир
Плаза», Родион заметил, как Карина Крупенникова, которую он отпустил домой
минут двадцать назад, садится в припаркованную напротив входа машину. Родиону
эта машина была хорошо знакома — элегантный кабриолет нежно-зеленого цвета
принадлежал Маше Зарецкой. Маша, заметив его, лишь приветливо помахала рукой и
быстро уехала, даже не сделав попытки заговорить. Когда Родион увидел их
вместе, его подозрения ожили, и он напрягся. Но потом вдруг подумал, что
бдительность — это, конечно, здорово, только не надо сходить с ума —
всему могут быть самые простые объяснения. Ведь они подруги, почему бы им не встретиться?
А разговаривать Маша не стала, потому что они куда-то опаздывали.
Его не поглотила мания преследования, но подспудно он все же
ждал непонятных гадостей, поэтому стал раздражаться по пустякам, придираться к
сотрудникам, злиться на официантов, на пешеходов, которые медленно переходили
дорогу перед его автомобилем. Те, кто знал Марьянова много лет, удивлялись, что
это вдруг произошло с Родионом, всегда спокойным, рассудительным и корректным.
На его состоянии, вероятно, сказалось и то, что он так до
сих пор и не смог помириться с Ноной. Когда Марьянов с ней заговаривал, она
дулась, уходила в свою спальню. Когда же он включал телевизор или ложился
отдыхать, она начинала тщательно продуманный полномасштабный скандал, который
заканчивала оскорблениями и угрозами. Все это, естественно, отражалось на его
настроении и душевном самочувствии.
Родион понял, что пора возвращаться к полноценной
гармоничной жизни, если он не хочет стать клиентом психоаналитиков. Он снова
начал по утрам посещать фитнес, возобновил занятия теннисом и восстановил
индивидуальный график игр в гольф-клубе, который после памятной беседы с
питерским рекламщиком временно заморозил, сочтя невозможным отвлекаться на
спорт, когда против него плетутся интриги.
«Все, начинаю заниматься собой, — твердо сказал
Марьянов себе. — Конечно, на всякий случай продолжаю внимательно
отслеживать ситуацию внутри агентства и вокруг него. Береженого Бог бережет. Ну
и Чиж пусть понаблюдает с высоты птичьего полета, — подумал он, имея в
виду Петра Чижова, своего ангела-хранителя. — Надо же, такая, кажется,
ерунда — какой-то невнятный разговор, а как повлиял на общее состояние и
настроение! Итак, снова туда, где спорт, театр, кино, книги, где люди
разговаривают о чем угодно, кроме работы».
Но если со спортом было просто — к нему Родион
пристрастился с детства и все эти годы старался поддерживать форму, то со всем
остальным могли возникнуть проблемы. Театр он не очень любил, к тому же
театральный сезон все равно начинается осенью. Идти в кино одному не хотелось.
Нона все фильмы смотрела на дисках, заманить ее в кинотеатр было невозможно, а
приглашать на последний сеанс знакомых женщин казалось ему странным — ну
не школьники же они, в самом деле.
Книги в последние годы в основном служили снотворным —
ни одну он не смог дочитать даже до середины. За день уставал так, что засыпал
на первых пяти страницах. «Ну а если не получается с посещением культурных
мероприятий, то что остается? Эх, жаль, хобби у меня никакого нет. Собирал бы
себе марки, значки, модели машин или монеты — вот было бы душевное
утоление!» Собственно, нехитрая эта мысль о хобби и толкнула его в объятия
членов клуба «Великий сыщик».
О его существовании Марьянов узнал где-то с месяц назад,
когда во время очередного посещения фитнес-клуба случай свел его с Суконцевым.
Проплыв в бассейне свой коронный километр, Родион уже
собрался уходить, когда в раздевалке появился пожилой мужчина. Круглое его лицо
было сизым, отчего обвислый нос страшно напоминал перезрелый баклажан. Солидное
пузцо свешивалось поверх плавок, выдавая всю правду о его любви к мучному и
нелюбви к спорту. Этого человека Родион уже пару раз встречал и в бассейне, и в
спортивном зале, однако познакомиться им до сих пор не довелось.
Немного потоптавшись возле своего шкафчика, толстяк, который
явно чувствовал себя не в своей тарелке, наконец решительно повернулся к
Родиону.
— Простите, вы не могли бы мне помочь? — спросил
он и тут же отвел глаза в сторону, как будто стеснялся того, о чем хочет
попросить.
Как тут же выяснилось, он и впрямь стеснялся. Хотя по жизни
это был человек деловой и серьезный, но в храме атлетичности чувствовал себя
нерадивым студентом, выставленным на посмешище перед придирчивой
экзаменационной комиссией. Как большинство тучных людей, он все время старался
держаться особняком и не решался даже обратиться за консультацией к
инструктору. Непонятно, чем Родион вызвал его доверие, но именно ему толстяк
поведал о своем смятении и попросил при возможности помочь разобраться с
тренажерами. Конечно же, Родион помог, и обрадованный обретенной возможностью
сгонять лишние килограммы со знанием дела, его ученик представился по полной
программе.
«Суконцев Валерий Аркадьевич, издательство „Конус“, главный
редактор», — значилось в его визитной карточке, которую он сунул Родиону в
руки при прощании.
— Обращайтесь в любое время дня и ночи — всегда к
вашим услугам, — сказал новый знакомый.
После этого они при встрече раскланивались — но не
более. В этот раз толстый Валерий не ограничился улыбкой, а направился прямо к
Марьянову, протягивая для приветствия руку. Родион был вынужден осторожно
пожать пухлую ладошку.
— Здравствуйте, что-то давно вас не видел! —
проговорил Суконцев так радостно, словно они были закадычными друзьями.
Родион, который не слишком жаловал случайных знакомых,
довольно сухо ответил:
— Работа. Был занят.
— Вот так все мы, — сочувственно вздохнул
Валерий. — Работа, работа, и ничего для души. Не хватает времени на самое
главное.
Поняв, что толстяк настроен на длительную беседу, Родион
решил взять инициативу в свои руки и прекратить пустой разговор.
— Почему же, — отрезал он, захлопывая шкафчик и
забрасывая на плечо спортивную сумку. — На тренажеры же время находим. А
вы говорите…
— Погодите, погодите, — Валерий даже уцепил
Марьянова за рукав. — Вы же не хотите сказать, что кроме работы и тренажеров
больше никаких интересов у вас нет?
— Ну как же нет? — обиделся Марьянов. — Я
плавание люблю, теннис, борьбу. Недавно к гольфу пристрастился.
— А для интеллекта, для души? — почти простонал
Валерий. — Извините, если показался вам навязчивым, просто вы мне
по-человечески симпатичны, вот я и… Я вас, кажется, задерживаю?
Марьянову стало жаль простодушного толстяка, и он, чтобы не
обижать его, миролюбиво ответил:
— Все нормально. Для интеллекта я читаю всякие умные
книги. Точнее, покупаю и пытаюсь читать. Но если честно, они просто
скапливаются у меня на журнальном столе. И когда набирается приличная стопка,
дарю своим знакомым с самыми лучшими рекомендациями. А для души я слушаю в
машине любимую музыку.
