— Ох! Родька, дорогой, откуда ты?
— Да ниоткуда, тутошний я. Ничего, что позвонил?
— Что ты глупости говоришь! Мог бы и пораньше обо мне
вспомнить, а то, как у Дюма — десять лет спустя, двадцать лет спустя…
— Ты что, какие двадцать? Всего-то пять лет прошло. Ну,
если не считать той встречи у меня на даче.
— Мы же договорились тогда — не считать. Все,
проехали. Но скажи — ты скучал по мне?
— Честно?
— Честно.
— Скучал. Долго скучал. Потом прошло, но я тебя
вспоминаю постоянно. Вот так, Елена Анатольевна, если честно.
— Надо же, — хмыкнула Лена. — Отчество он
помнит. Надо было меньше со всякими девками по гостиничным номерам шастать.
Тогда бы не было больно.
— Лен, извини, но я тебе и сейчас могу сказать то же
самое — ты была неправа.
— Ладно, чего уж теперь. Но здорово, что ты позвонил, я
рада! Просто так или по делу? Или жена уехала отдыхать, и ты перелистываешь
записную книжку в поисках спутницы на две-три недели?
— Фу, как вульгарно. Ни то, ни другое, ни, тем более,
третье. Позвонил узнать, как твои дела.
— Плевать на мои дела. Ты-то сам как? Я иногда читаю о
тебе — генеральный директор одного из крупных агентств Родион Марьянов
подписал новый контракт с известной фирмой, и так далее. Мне очень приятно.
Несколько раз видела тебя по телику в новостях — классно выглядишь,
молодец.
— Все нормально — бизнес, работы много, отдыхать
не успеваю.
— Личная жизнь в порядке?
— Да. Я женился два года назад.
— Помню, ты собирался. И Светка мне рассказывала. Она
видела твою жену.
— Да, мы с ней в театре встретились, я как раз с Ноной
был.
— Ах да, ее ведь зовут Нона… С одной 'эн' . Очень
оригинально.
— Посмейся, посмейся. Лена, конечно, еще оригинальнее.
— Нет, дорогой мой, самое оригинальное имя — у
тебя. Ты так и останешься единственным Родионом в моей жизни. Ну где я найду
еще одного Родиона?
— Ты ищешь? — зачем-то спросил Марьянов,
непроизвольно втянувшийся в эту словесную игру.
— Нет. Хочу, чтобы ты так единственным и
оставался, — с неожиданной грустью сказала Лена.
Марьянов почувствовал, что если они продолжат в том же духе,
то могут зайти очень далеко. Видимо, былая страсть все еще тлела в их душах.
Чтобы ситуация не вышла из-под контроля, Родион мягко сменил тему:
— Нет, ну все-таки: как твои дела? Тебя я по телику не
видел, но догадываюсь, что ты — само очарование и даже лучше.
— Не подлизывайся. Дела так себе, по-разному. Не хочу
сейчас об этом говорить. Давай о чем-нибудь другом.
— Лен, слушай, я ведь позвонил тебе, конечно, не просто
так. С умыслом. Не презирай меня за это.
— А что за умысел? Признавайся скорее.
— Сейчас признаюсь. Я помочь хочу. У тебя ведь
неприятности, правда? И большие неприятности…
— Откуда ты знаешь? Тебе кто-то сказал? Кто? —
Голос у Лены был даже не взволнованный — испуганный.
— Мне рассказал твой приятель Юрий Панюшкин.
— Кто это? — удивилась Лена.
— Панюшкин, — повторил Марьянов, думая, что Лена
не расслышала.
— Я не знаю никакого Панюшкина.
— Погоди. Он сказал мне, что он — твой друг.
Доверенный друг! Которому ты все о себе рассказываешь.
— Ты меня разыгрываешь? — неуверенно спросила
Лена. — Нет у меня никакого друга Панюшкина.
— Такой маленький, плешивый тип, — не сдавался
Марьянов. — Явился ко мне, сказал, что он — твой близкий друг.
— Родь, ты меня пугаешь. Почему какой-то тип пришел именно
к тебе?!
— Лен, я не знаю. А у тебя действительно большие
проблемы?
— Действительно. Хоть иди — и топись. Собственной
тени пугаюсь.
— Тебя жених бросил? — на всякий случай спросил
Марьянов, хотя интуитивно догадался, что все это чушь собачья.
— Жених?! Господи, Родька, да не было у меня никакого
жениха после тебя. Так, одни ухажеры.
— Почему же ты тогда собственной тени пугаешься? —
настаивал Марьянов.
— Родь, это не телефонный разговор.
Лена вопросительно замолчала. Марьянов знал, что следующую
фразу первым должен сказать он. И понимал, какая это должна быть фраза.
— Тогда давай встретимся, и ты мне все расскажешь с
глазу на глаз.
— Шутишь?
— Серьезно. Я тебе помогу, обещаю. Давай не
откладывая — завтра.
— Ты меня прямо ошарашил… Звонишь из прошлого, обещаешь
светлое будущее… Только у меня завтра весь день расписан по минутам. Освобожусь
после шести. Ты сможешь?
— Да. Да, конечно.
— Я тебе часов в пять позвоню, и мы уточним время. Есть
одна заковыка — могут назначить встречу с руководством компании, где мы
сейчас проводим аудиторскую проверку.
— Прекрасно. Давай так поступим — позвони и, если
освободишься непоздним вечерком, приезжай ко мне в офис. У нас в здании куча
всяких замечательных мест, где можно спокойно посидеть и поговорить. Или, если
не хочешь, можем где-нибудь в центре посидеть.
— Ага, пойдем в «Три цвета ночи», например.
— Ладно, ладно. Выбор за тобой. Договорились?
— Договорились. Диктуй адрес офиса. И еще — я буду
очень рада тебя видеть. Надеюсь, мои проблемы не омрачат нашу первую после такого
долгого перерыва встречу.
— Уверен, — быстро ответил Марьянов, хотя на самом
деле стопроцентной уверенности не испытывал.
* * *
Уже с утра Карина заметила, что шеф чем-то взволнован. Кроме
того, он без всяких объяснений попросил Карину отменить все назначенные на
вечер встречи, а их было целых три.
— Что я должна сказать? Какую причину назвать? —
уточнила Карина.
Марьянов махнул рукой и беспечно заявил:
— Придумайте что-нибудь сами. Предложите перенести на
завтра. Или послезавтра. Там все терпит.
Раньше она бы и внимания на это не обратила —
подумаешь, мелочи какие. Но в последнее время непроизвольно, чисто
автоматически стала отмечать малейшие оттенки в состоянии и поведении
генерального директора. Все казалось важным — что и кому он сказал, каким
тоном, как посмотрел и тому подобное. А сегодня с ним и вовсе творилось нечто
необычное. Можно было сказать, что Марьянов пребывал в приподнятом настроении.
Карина прекрасно осознавала, что ее усилия оградить шефа от
неприятностей могут оказаться тщетными. Ну как она помешает Марьянову
разделаться с женой? Если, конечно, он в самом деле задумал преступление…
Нельзя же следить за ним круглосуточно? К тому же, если с Ноной по требованию
Марьянова будет разбираться кто-то другой, ситуация вообще становится тупиковой.
