— Пойдемте, — коротко приказал он. — Вас
хочет видеть Виктор Евгеньевич.
Молодой олигарх, пребывавший в сонно-расслабленном
состоянии, ленивым жестом спровадил руководителя секретариата. Как только тот
исчез за двойными дверями кабинета, олигарх упруго поднялся, прошел к
стеклянной витрине с разноцветными бутылками и вернулся к столу с двумя
стаканами, наполненными нежно-золотистой жидкостью.
— Пей! — приказал он, сразу перейдя на «ты», и сам
сделал большой глоток.
Карина из вежливости осторожно пригубила и отставила стакан
в сторону. Она со страхом ожидала разговора, полагая, что сейчас этот молодой
энергичный мужчина устроит ей экзамен по строительному бизнесу и будет метать
громы и молнии, если она не ответит на его каверзный вопрос.
Вопрос последовал незамедлительно. Он действительно оказался
каверзный, но к строительству отношения не имел.
— Сауну любишь?
Карина подумала, что это тест на сообразительность, но
правильного ответа сразу не нашла и решила уточнить:
— Вы имеете в виду строительство подобных сооружений?
Просто моя специализация в университете…
— Я имею в виду расслабиться. Попариться, и вообще…
Составишь мне компанию? Домой я тебя завезу, а завтра можешь в офис не
приходить — дам отгул за сверхурочную работу.
Он громко и радостно захохотал.
— Спасибо, — сказала Карина, поднимаясь. —
Сауну я не люблю, париться ненавижу. Кстати, в офис я завтра все равно не
приду, так же, как и послезавтра. Так что место для любительниц сауны вакантно.
Когда Карина, пылая негодованием, поведала эту историю Маше,
та напомнила ей:
— Я ведь тебя предупреждала. А что родители?
— Как ты думаешь? Отец не разговаривает, мать плачет.
Она решила, что я теперь с горя в артистки подамся.
— А ты подашься?
— Нет. Думаю, поздновато. Знаешь, если даже актрисы и
начинают свою карьеру в постелях режиссеров-неудачников, то бизнес-леди от них,
вероятно, недалеко ушли.
Теперь, в кафе, слушая подругу, Маша Зарецкая только тяжело
вздыхала и курила сигарету за сигаретой.
— Насчет Марьянова можешь быть спокойна. Я Родиона
давно знаю, у него твоя безопасность гарантирована. Он всегда был порядочным
мужиком, что сегодня большая редкость. А как женился два года назад, так вообще
стал пай-мальчиком. У него, кажется, даже любовницы официальной нет. Говорят,
он до сих пор без ума от этой своей Ноны. И это с его положением и его
деньгами!
Глаза Маши неожиданно затуманились. Карина с интересом
уставилась на вмиг погрустневшую подругу — похоже, Родион Марьянов для нее
не просто деловой партнер. Вероятно, это была не спетая песня возможной большой
любви. А может быть, и спетая. Впрочем, в Машкиной жизни количество таких песен
было достаточно велико и могло составить солидный лирико-драматический
репертуар.
— Может быть, еще по одному пирожному закажем? —
деликатно прервала затянувшуюся паузу Карина.
— Сладкоежка! — бросила в ответ очнувшаяся от грез
Маша. — Не понимаю, как ты умудряешься, ежедневно лопая пирожные, тортики
и конфеты, сохранять такую дивную фигуру. Ты ведь даже в фитнес не ходишь.
— Так уж получилось, повезло. Так что ты там про
Марьянова начала рассказывать?
— А что Марьянов? Хороший мужик. Деловой, толковый,
хваткий, креативный. Вот если бы ты в его конторе прижилась, вполне могла бы
сделать у него карьеру. Причем без ненавистного тебе интима. Бизнес этот весьма
перспективный, поверь мне. Востребованность таких услуг на рынке огромная,
толковые люди очень нужны. К тому же сама говоришь, что гуманитарная сфера тебе
ближе, чем техническая. Бизнес Марьянова и есть гуманитарная сфера,
гуманитарней не придумаешь. Ты не только симпатичная, но и умная. Знаешь ведь,
как бывает — сначала секретарша, потом менеджер по рекламе или связям с
общественностью. Ты все сможешь, тем более это не так уж сложно. Глядишь —
годика через два-три уже начальник отдела. Потом…
— Потом заместитель генерального директора, а потом
генеральный директор или жена генерального директора, что одно и то же.
— Не утрируй. Марьянов не просто генеральный директор.
Он — владелец бизнеса. А его женой ты не станешь, пока Нонка жива, это я
тебе обещаю. Она ревнивая и ужасно подозрительная. Там вообще все очень
непросто. У нее, кроме любви мужа, еще один козырь — папа во властных
структурах.
Очень высоко и крепко сидит. Он, как мне рассказывали,
Родиону здорово помогает, через него в агентство крупные клиенты приходят. В
общем, почти семейное дело. Но развиваются, причем очень динамично. Мне
кажется, ты оказалась в нужное время в нужном месте и теперь все в твоих руках.
Когда Родион позвонил и сказал, что расширяется и набирает в штат жадных до
работы людей, я сразу про тебя подумала. И когда уговаривала пойти туда, именно
карьерные перспективы и имела в виду. А не то, что ты до пенсии проработаешь в
этой конторе секретаршей. Я на этот счет Марьянова четко проинформировала.
— Что-то непохоже, что он все правильно понял.
По-моему, он меня в расчет не берет. В смысле карьерного роста. Улыбается
загадочно, шуточки отпускает. Не то чтобы с какой-то целью, а так, между
прочим. Я бы с удовольствием попробовала себя в этих коммуникациях, тем более
что и сфера подходящая, вполне творческая. Но может быть, ему вообще нужна была
дурочка на телефоне? Причем одетая в доспехи средневекового рыцаря.
— Да подожди ты немного. Ведь времени прошло —
всего ничего, а ты уже стонешь. Разберись сначала. Пойми, где ты можешь
оказаться полезной. Кроме приемной шефа, разумеется. И действуй! Только
умоляю — полюби коммуникационные стратегии, иначе мы с места не сдвинемся.
Хочешь, я тебе книжек принесу, почитаешь на досуге.
— Неси, — покорно согласилась Карина. —
Проявлю здоровый интерес, вдруг и правда получится. Теперь рассказывай, как
семейная жизнь протекает. И давай закажем еще по пирожному, ладно?
* * *
Войдя на следующее утро в приемную, Родион Марьянов
вздрогнул от неожиданности — за столом секретаря сидело, скрючившись,
какое-то черное бесполое существо. При виде вошедшего существо встало из кресла
и сделало шаг навстречу, оказавшись при ближайшем рассмотрении Кариной
Крупенниковой.
— Что это с вами? — вымолвил потрясенный
Марьянов. — Вернее, что это на вас?
— Одежда, — гордо пояснила Карина, сложив руки на
животе.
Марьянов дернул щекой и почесал переносицу.
— У вас кто-то умер? — на всякий случай
поинтересовался он.
— Нет, слава богу.
— Выглядите пугающе.
— Но вы же просили одеться построже. Теперь вам
нравится?
Марьянов прищурился. С ее стороны это была какая-то
отчаянная, гусарская наглость. Что называется: пан или пропал. Вероятно, она
обиделась на его вчерашнее замечание. Здорово ее пробрало, однако. Интересно, с
чего бы это? Может, она влюбилась в него? Отсюда и это маленькое восстание?
