— Не ешьте! Это яд! Страшный яд! Соль и сахар —
белая смерть. Пирожные и конфеты — квинтэссенция белой смерти.
— Я не буду есть, — придав лицу нужную
серьезность, пообещал Марьянов. — Скормлю собакам.
— Не надо! Собаки — это люди. В прошлом или
будущем. Сейчас я знаю, что делать.
Триллер подошел вплотную к столу, поставил тарелочку с
четырьмя пирожными поближе к себе. Затем стал перекладывать их с места на
место, что-то негромко шепча. Потом он сделал над блюдом несколько странных
пассов и подул на пирожные.
— Все, — с удовлетворением сообщил он
Марьянову. — Я нейтрализовал особо опасные ферменты. Теперь этот сахар
безвреден. Даже наоборот — эти пирожные заряжены таким количеством
позитивной энергии, что я бы рекомендовал вам съесть их все. Это будет колоссальный
заряд, которого вам хватит на месяц активной жизни.
И донельзя гордый собой кудесник наконец-то направился к
выходу.
* * *
Тщательно заперев за Триллером калитку, Марьянов в
изнеможении опустился прямо на траву рядом с благоухающими кустами роз. Уже
темнело, но Родиону казалось, что этот долгий день не закончится никогда.
Сейчас ему хотелось одного — избавиться от Нателлы, которая подозрительно
затихла наверху. Что делать потом, Родион не знал. Отправиться в Завидово и
выяснять отношения с женой? Или сразу ехать домой к Лене в надежде, что она
захочет с ним разговаривать? Да, конечно, к Лене.
Посидев еще немного, он поднялся, отряхнул брюки и
направился было к дому, но вдруг тишину летнего вечера нарушил долгий и резкий
автомобильный сигнал. После секундной паузы сигнал повторился снова, затем еще
и еще.
«К соседям, наверное, опять компания прикатила, —
рассеяно подумал Родион. — Теперь уже и по будням веселятся, делать-то
нечего…»
Соседом справа у Марьянова был какой-то чин с таможни,
угрюмый и неприветливый субъект, который, купив два года назад этот участок и
быстро выстроив на нем жуткого вида трехэтажный замок, отдал его в
безраздельное пользование своему единственному и горячо любимому сыну.
А этот двадцатилетний Митрофанушка, последовательно
изгнанный из всех лучших зарубежных и отечественных вузов, с наступлением лета
частенько превращал загородную резиденцию в некую помесь ресторана с публичным
домом.
— Энибади хоум? — вдруг послышался нежный, певучий
и чуть насмешливый голос. Затем в калитку вежливо постучали.
Марьянов, вздрогнув от неожиданности, резко повернулся на
звук.
— Хозяин, отопри! Родька, ты дома, или это была
шутка? — снова раздался все тот же голос.
Обалдевший Марьянов, отказываясь верить происходящему, чуть
ли не бегом бросился к калитке.
— Ты?! — невольно вырвалось у Родиона, хотя он уже
знал, кого сейчас увидит.
— Конечно я! — Лена Божок впорхнула в приоткрытую
калитку и, легонько взвизгнув, повисла на шее у Марьянова.
— Родька, дорогой, как я рада тебя видеть! Совсем не
изменился, даже похорошел! Слушай, здорово выглядишь. Видишь, я дорогу сюда не
забыла, хотя немножко поплутала здесь, в поселке. Ничего, что я машину перед
воротами оставила? А ты? Ты рад?
Все это Лена выпалила, болтая ногами и не разжимая рук,
сомкнутых вокруг мощной марьяновской шеи.
— Рад, — с трудом выдавил тот, делая безуспешные
попытки высвободится из ласковых, но крепких объятий. — Очень.
— Правда? Я так скучала по тебе, мне так необходима
была твоя поддержка, и вдруг раз — ты звонишь. Прямо чудо какое-то!
— Действительно, чудо, — покорно согласился
Родион, которому в конце концов удалось осторожненько поставить Лену на землю.
«Настоящее чудо, — тоскливо подумал Марьянов, —
это если Лена и Нателла сейчас не столкнутся нос к носу». Если же чуда не
произойдет, его в ближайшие минуты ожидает нечто, сопоставимое с ураганом,
разрушившим Флориду, или атомной бомбардировкой, после которой от всего живого
остается лишь серый пепел. Экспансивная Нателла, которая, кажется, всерьез
рассчитывала оказаться с Марьяновым в одной постели, и экспрессивная Лена, до
сих пор, как догадывался Родион, считающая его своей собственностью, пусть даже
и сданной в лизинг на длительный срок, наверняка сойдутся в жестоком поединке,
исход которого совершенно непредсказуем. Что было делать? Если честно, Марьянов
как-то неожиданно для себя растерялся.
— Лен, послушай, — спросил он, — а что с
твоим телефоном? Связь прервалась, а я звонил, хотел тебе объяснить ситуацию…
— Знаешь, я его случайно выронила, он упал в лужу. Она
глубокая, сволочь, оказалась, в общем, трубка больше не работает. Но я все и
так поняла — ты поехал на дачу и ждешь меня. Так?
«В луже телефон утопила. Господи, как это на нее похоже!
Ничего не меняется», — подумал Родион, но промолчал. Не дождавшись ответа,
Лена радостно продолжила:
— Как здорово ты придумал! Все лучше, чем сидеть в
ресторанах или офисе. Так все надоело. И проблемы эти… А тут хорошо, я же
помню. И поговорим спокойно, и расслабимся.
Она радостно рассмеялась и схватила Родиона под руку,
намереваясь идти в дом.
— Давай лучше в лес пойдем, чем в доме сидеть! —
неожиданно предложил Марьянов, думая о полуголой Нателле. — Поговорим на
свежем воздухе.
— В лес? — изумилась Лена. — На ночь глядя?
Чтобы нас там комары сожрали? Мне еще жить хочется, невзирая на все проблемы.
Нет, ни за что! И я пить хочу. У меня в машине куда-то бутылка с минералкой
укатилась, наверное, под сидение. Я всю дорогу, пока сюда добиралась, мучилась.
Водички бы!
— Знаешь, я в дом не хотел бы тебя вести, — мрачно
сказал Марьянов. — Воду я тебе могу вынести. В доме душно…
— Да ладно, Родка, не стесняйся, — по-своему
истолковала его нерешительность Лена. — Мы же свои люди. Понимаю, там у
тебя бардак, а убраться ты не успел. Но ведь мне-то не привыкать к хаосу,
который ты вечно создаешь вокруг. Пошли!
И она решительно потащила Марьянова к дому.
«Ладно, — обреченно размышлял Родион, слушая веселый
щебет своей бывшей пассии. — Будь что будет! Может, пронесет. Должна же
Нателла когда-нибудь скапуститься и уснуть. Не все же ей скакать, как горной
козе. Да и вообще… Почему я должен оправдываться?!»
— А у тебя все по-прежнему. Стильно, уютно, —
удовлетворенно отметила Лена Божок, входя в гостиную. — И стол накрыт!
Готовился?
Она повернула сияющее лицо к Марьянову.
— Ну, не то чтобы… У меня всегда стол накрыт. На всякий
случай. Здесь же дача, свежий воздух. Есть все время хочется.
«Господи, какую чушь я несу! — мысленно поразился
он. — Нателла капитально вывела меня из себя».
— Понимаю. Давай присядем, мне так много надо тебе
рассказать. У меня сейчас жуткие проблемы на работе. Такие, что — мама не
горюй! Вдруг ты мне действительно поможешь? Ты умный, сильный, у тебя много
всяких связей. Я бы тебя не стала грузить, но все довольно мрачно, серьезно и
опасно. И к тому же я уже всю голову сломала, пытаясь понять, кто к тебе
приходил.
