— В какую машину? — ахнул Родион. — Она ж
пьяная!
— Да она за руль не садилась. За рулем был какой-то
парень. Здоровый очень.
— Может быть, таксист? — предположил
Марьянов. — Сейчас не на всех машинах опознавательные знаки есть.
— Вряд ли, — возразила Карина, отплевываясь от
мошкары, клубившейся над полянкой, через которую ее буксировал босс. — Это
была какая-то спортивная машина, по-моему, дорогая, только я марки не знаю. Я
когда приехала сюда, она тоже стояла среди деревьев, но довольно далеко от
моей. Меня никто не видел! — на всякий случай добавила она.
Добираясь до ее замаскированного автомобильчика, они многое
успели рассказать друг другу, удивляясь непониманию и стыдясь своих прежних
подозрений. Усевшись за руль, Карина осторожно вывела машину из дачного поселка
и, плавно набирая скорость, рванула к шоссе, которое вело в город. Прятавшийся
на заднем сиденье Марьянов выпрямился и обреченным тоном заявил:
— Что ж, теперь для меня все пути отрезаны, я —
беглый преступник.
— Вас еще никто ни в чем не обвинил, —
откликнулась Карина, бросив взгляд в зеркальце заднего вида и встретившись
глазами с боссом.
— Тогда, раз меня еще не обвинили, давайте заедем ко
мне домой. Хоть вещи какие-нибудь возьму. И деньги. Милиция ведь еще долго на
даче будет разбираться.
— Нет, домой вам нельзя.
— Почему это?
— Как вы думаете, в честь чего приехала милиция? Кто ее
вызвал? Ведь не вы, и не я.
— Нет. Действительно, как-то я об этом не подумал.
— Родион Алексеевич, тут и думать нечего. Милицию
вызвала сестра вашей супруги. Больше некому.
— Но тогда получается… Интересно, что она им
рассказала?
— Как минимум, что на даче вы и два трупа. Думаю, скоро
мы точно будем знать, что именно она им сообщила. Нет, домой вам лучше не
ездить.
— Ладно, ваша взяла. Надо только срочно снять деньги с
карточки, а то у слуг закона хватит фантазии заблокировать мои счета. Кстати,
где вы собираетесь меня прятать?
— Есть одно тайное место. Вас там не найдут ни за что
на свете. Только одно неудобство — если вы не можете спать при свете и под
нечеловеческие крики, придется запастись снотворным.
Марьянов всерьез озадачился.
— Господи, какую судьбу вы мне уготовили? Я что, буду
жить в ветеринарной клинике? Нечеловеческие крики…
— Родион Алексеевич, положитесь на меня, —
ответила Карина и нажала на педаль газа: — Если доедем живыми, еще
повоюем! — И в ответ на его недоуменный взгляд пояснила: — Просто я
машину плохо вожу.
* * *
Если бы в кунсткамеру можно было сдавать живых людей, то
Василию Гаврюсову там отвели бы почетное место. В детстве Вася Гаврюсов был
обычным, ничем не примечательным ребенком. В школе учился довольно прилично,
играл на гитаре и даже имел юношеский разряд по настольному теннису. Потом
закончил институт инженеров транспорта и стал работать в московской подземке.
Наверное, у него и дальше все шло бы нормально, как у людей, но тут Василий
взял — и женился. Причем женился неудачно. Примерно через год совместной
жизни красавица-жена упорхнула к другому, оставив бывшему мужу на память о себе
сломанный фен в ванной, кучу долгов и сильнейшее нервное расстройство. Гаврюсов
тяжело переживал измену любимой жены.
От стрессов все лечатся по-своему. Кто-то пьет водку, кто-то
пускается в загулы, кто-то начинает объедаться или принимать наркотики.
Гаврюсов выбрал в качестве антидепрессанта компьютерные игры. В то время все
родственники и знакомые очень жалели Василия, и никто не мог предположить, во
что выльется его игротерапия. Через несколько лет папа Василия на участливый
вопрос знакомого, как дела у сына, мрачно ответил: — Лучше бы он курил
гашиш!
Гаврюсов-старший был врачом-наркологом и знал, о чем
говорит. С собственным сыном он поделать ничего не смог — тот погрузился в
мир компьютерных игр и зажил в нем припеваючи. Шли годы, менялись поколения и
модели компьютеров, игры становились все сложнее и реалистичнее, и страсть
Василия не ослабевала. Наоборот, она крепла с каждым днем. С девяти утра и до
шести вечера он, как сомнамбула, существовал на работе, откуда его не увольняли
лишь потому, что Гаврюсов был добрым, безвредным и никогда ничего не требовал,
даже прибавки к жалованью. Зато после шести начиналась его настоящая
жизнь — с джойстиком в руках возле большого монитора, от которого его не
могло отвлечь ничто на свете, даже ядерная катастрофа. Он пил, ел, брился, одевался
и раздевался, ухитряясь делать ходы, набирать очки и «сэйвиться» в нужных
местах. Он засыпал и просыпался под вопли супергероев и их врагов, под рев
моторов, взрывы и лязг виртуального металла. Это была его настоящая жизнь, и
она Гаврюсову очень нравилась. Ни на что другое он ее не променял бы.
Жил Василий в просторной трехкомнатной квартире, которую ему
завещала бабушка. В каждой комнате было по два монитора — один большой,
один маленький. Компьютерные мониторы также стояли на кухне, висели на
специальных кронштейнах в ванной комнате и в туалете над унитазом. В плане
технического оснащения жилища Василий продумал все до мелочей. Во всем
остальном квартира производила унылое впечатление.
Зато сам хозяин мог потрясти воображение любого человека,
который увидел бы его в своей стихии. Неистовая страсть, глубочайшее
самозабвение, сильнейшие эмоции, яркая палитра всевозможных, стремительно
меняющихся настроений — вот, что представлял из себя Василий Гаврюсов,
загрузивший очередную «стрелялку» или «стратегию». Его жизнедеятельность как
гомо сапиенса сводилась практически к нулю. Квартиру Гаврюсов не убирал, еду не
готовил, белье не стирал. Уборкой и стиркой за небольшую плату занималась
старенькая бабушка, жившая этажом ниже. А продукты раз в неделю приносила Алла Николаевна
Крупенникова. Крупенниковы жили в этом же доме, но в соседнем подъезде. Карина
и Василий ходили в одну школу, а их мамы дружили. Когда мама Василия умерла,
ухаживать за ним стала мама Карины. В последнее время Карина ее частенько
подменяла, поэтому у нее имелся свой комплект ключей от квартиры Гаврюсова.
Сюда она и привезла своего босса, справедливо рассудив, что более надежного
убежища ему во всей Москве не найти.
Сначала Карина решила познакомить босса с той самой
старушкой-соседкой, которая приходила к Гаврюсову делать уборку. Просто на
всякий случай.
— Баба Лиза, — весело сообщила она отворившей
дверь бабушке-одуванчику в сдвинутых на лоб очках. — Вот, это родственник
Гаврюсова, Родион Алексеевич. Приехал погостить. Он из Липецка.
— Ух, и бедолага ты, — сочувственно обратилась к
Марьянову бабуля. — Небось не знал, что Васька с ума съехал? Ты ему
рассказала?
— Рассказала, рассказала. Но ночевать-то ему где-то
надо.
— Я как у Васьки уборку сделаю, так у меня потом
цельную ночь перед глазами рябит. И как будто в лодке меня качает. У Васьки в
большой комнате телевизор размером с дверцу лифта! А сам Васька шнурком к нему
привязан. По шнурку к нему вся гадость оттудова и идет, — заключила
она. — В церкву ему сходить надо, я ему уж говорила-говорила… Не идет!
