— Похоже, что у сестер была конкретная цель. Думаю, не
зря вы поручили Пете следить именно за Нателлой.
— Вероятно, и пирожные она отравила? — задумчиво
произнес Марьянов.
— Отравить пирожные мог только настоящий монстр, —
заметила Карина. — Хотя внутри каждого из нас сидит монстр.
— Очень назидательно. Если не раскроем преступление,
станем басни писать. С моралью.
— У убийцы всегда есть цель, — напомнила Карина,
не обращая внимания на колкости. — Поэтому главный вопрос: кому это было
нужно?
— Нет, — живо возразил Марьянов. — Главный
вопрос — кого хотели убить? Меня?
Карина побарабанила пальцами по столу. Уморительно вытянула
губы трубочкой. Нахмурила брови. Потом спросила:
— Нателла знала, что вы не едите сладкого?
— Конечно, знала. Постоянно меня подначивала, когда мы
сидели вместе за столом — ну, там, семейные праздники, дни рождения…
— Значит, рассчитывать на то, что вы внезапно
соблазнитесь корзиночкой с кремом, она не могла. Тогда, может быть, она хотела
отравить сестру? Например, ради наследства богатого папочки.
— Мудрый папа доченькам все заранее расписал поровну.
Завещание составил настолько хитрое, что ни одна в случае смерти сестры ничего
не выгадывает. Об этом знают все родственники.
— То есть корыстных мотивов нет? Отлично. Для чего
тогда ей травить пирожные?
— Не знаю, загадка.
— Но ведь для чего-то она устроила весь этот спектакль
с примирением? Звонила вам, умоляла приехать, опасалась за сестру, заказывала
продукты, которые вы сами и привезли.
— Да, это прекрасный аргумент в мою защиту, —
скептически заметил Марьянов.
— Тогда, выходит, она хотела вас подставить. Чтобы все
подумали, будто это вы сами отравили жену.
— Именно так все и думают.
— Ну вот.
— В принципе, такой вариант возможен. Нателла знала,
что ее сестрица — сладкоежка и не устоит, увидев пирожные. Но только зачем
ей убивать ее? Корысти никакой нет.
— Может быть, они мужчину не поделили? — спросила
Карина нейтральным тоном. — У женщин бывает.
— Какого еще мужчину?
— Вас, например.
— Да у меня с Нателлой сроду ничего не было! —
мгновенно вскипел Марьянов.
Однако Карина была тверда, как камень:
— Может, она любила безответно?
— И что, убивать из-за этого двух человек? —
возмутился Родион.
— Вот это и есть женская логика, — с
неудовольствием признала Карина. — Впрочем, принцип «не доставайся же ты
никому» у мужчин работает с тем же успехом.
— А если дело не во мне, — подумав, сказал
Родион. — В другом мужчине. Допустим, у Ноны кто-то был, а Нателла
завидовала. Она постоянно мне рассказывала про каких-то олигархов, которые
добивались руки и сердца Ноны и до моего появления, и после.
— Ерунда, — отмела предположение Карина. —
Обычные сказки, чтобы позлить вас. Впрочем, вариант с неизвестным, которого
сестры не поделили, мы все-таки не отметаем.
Марьянов кивнул и сказал:
— А что, если Нателла затеяла спектакль с примирением
для того, чтобы соблазнить меня на глазах у сестры?
— Тогда уж они затеяли этот спектакль вдвоем, —
неохотно добавила Карина. — Выглядит все именно так.
— А пирожные отравил кто-то другой.
— Вот именно. Просто два этих события сплелись в одно,
и все перепуталось.
Марьянов привычным жестом почесал макушку и спросил:
— Зачем сестрам так хотелось поймать меня на измене? Им
это было очень нужно, раз они разыграли целый спектакль, установили аппаратуру…
А вдруг Нона ничего не знала? Она почему-то вернулась на дачу и зашла в
кладовку.
— Зачем?
— Там у нас аптечка. Может, палец порезала… И увидела
экран, спальню, и на кровати меня с Нателлой. Она расстроилась, решила заесть
стресс, вышла из кладовки, взяла пирожное и вошла обратно. Потом откусила
кусочек и…
— Тоже может быть, — вынуждена была признать
Карина. — Вероятностей — миллион. Что ж, будем двигаться дальше.
Версия вторая — пирожные отравил Аркадий Конокрад. Какие у нас факты в
поддержку этой версии?
Марьянов задумался, затем брякнул:
— Аркадий вел себя странно.
— Все вели себя странно, — вздохнула
Карина. — Просто наваждение какое-то. Как только суждено случится чему-то
ужасному, у народа словно крышу сносит.
— Он пытался рассказать мне о чем-то важном, но мне
было не до него. Я спросил, угрожают ли моему бизнесу извне, он ответил «нет»,
и я решил, что в этом случае его дело подождет. Вот я дурак! Он ведь даже на
дачу ко мне притащился.
— А может быть, он преувеличивал важность своего
дела? — загорелась Карина. — Для того чтобы получить возможность приехать
на дачу и отравить пирожные?
— Хм… Как же это я забыл! Когда мы разговаривали,
Нателла наверху разбушевалась. Я отправился ее усмирять, а когда спустился,
Аркадий пристально смотрел на тарелку с пирожными.
— В любом случае, он некоторое время оставался внизу
один, — подхватила Карина. — Вот это и есть самый важный факт. Он
означает, что у Аркадия была возможность отравить пирожные.
— Он мог их отравить еще в офисе, — неожиданно
вспомнил Марьянов. — Ведь это он принес мне пакет с продуктами, который я
наверху забыл.
— Разве не Ванда?
— Нет, именно Аркадий. Но какие у него мотивы? Он, как
и Нателла, прекрасно знал, что я не ем сладкого. И зачем тогда ему убивать
Нону? Или, к примеру, Нателлу? А Лену он вообще не знал.
— Если хорошо покопаться, может, что и всплывет. Вы
уверены, что все знаете про свою жену?
— Нет, конечно. Если ты знаешь про жену все, то теряешь
веру в человечество. А я, как видите, еще не безнадежен.
Карина неопределенно хмыкнула. У нее были собственные
представления о семейной жизни. Когда все делается вместе и делится
пополам — и прошлое, и будущее. Однако возражать она не стала.
— Аркадий не мог отравить корзиночки, пока спускал
пакет с продуктами на первый этаж.
— Почему это? За ним, как всегда, следила жена?
— Нет, просто про эти продукты заранее никто не знал,
даже вы. Получается, что Аркадий предвидел подобную ситуацию и на всякий случай
таскал яд с собой. Но такое почти невероятно.
— Но такое может быть. Теоретически.
— Теоретически — да. Но практически — вряд
ли. И потом, зачем ему после этого мчаться к вам на дачу для разговора?
