— Давайте я сама отвезу бумаги Конокраду, раз уж я все
равно с фруктами и цветами командирована, — предложила Карина, быстро
просчитывая в уме, какую выгоду извлечь из неожиданного поручения.
Получив согласие, она немедленно начала собираться в дорогу.
Марьянов то и дело поглаживал «свои» усы, так что Карина
даже не удержалась и съехидничала:
— Вы прямо, как Пуаро. Так же неровно дышите к
растительности под носом.
— Слушайте, может, мы совершаем непоправимую
ошибку? — неожиданно сказал Родион. — Вдруг Аркадий, увидев меня,
испугается — и ему станет хуже? Или мы вообще спровоцируем у него инфаркт?
Или наш больной вдруг решит сыграть в честного парня и разоблачит меня? В
больнице наверняка есть охранники.
— Не преувеличивайте. Человек, способный выдержать
Ванду, из-за ерунды не скопытится. Может, мне все-таки пойти вместе с вами?
— Не надо. Вы меня не видели с того момента, как я
исчез. Это ваша защита, помните? Значит, как договорились, у меня ровно
пятнадцать минут — и я сматываюсь, что бы ни происходило.
— А я буду сидеть вон там, неподалеку от входа в
корпус, на скамеечке. Как только вы появитесь, я войду. Мне нужны подписи
Конокрада на документах. Ну и проведать надо, конечно. Подбодрить.
— Я вас не жду, верно? — уточнил Родион. —
Сразу уезжаю в свое бомбоубежище.
Махнув Карине рукой, он вошел в больницу, купил за
сумасшедшие деньги бахилы у знойной киоскерши и, надев их поверх ботинок,
отправился на седьмой этаж пешком: лифты перевозили только больных, заботы о
посетителях тут не проявляли.
Конокрад лежал один в двухместной палате. Кровать высокая,
опрятно застеленная, и сам Аркадий выглядел чистеньким и ухоженным. Лицо у него
было в меру румяным, что Марьянова несколько приободрило.
— Здравствуйте, — удивленно проговорил
коммерческий директор, завидев в дверях знакомую фигуру с незнакомым лицом.
— Не пугайся, Аркадий, это я, — понизив голос,
сказал Родион.
Если честно, он думал, что Конокрад ему обрадуется. Конечно,
он несомненно должен был удивиться, но не до такой степени. Сообразив, кто
перед ним, Аркадий неожиданно изменился в лице и замахал руками так, словно на
него напал рой ос.
— Зачем это ты? Что это ты? — сдавленно выкрикнул
он.
— Аркадий, да успокойся же! Я только на пару
слов — и сразу уйду.
— Тебя же ищут! — свистящим шепотом напомнил
Конокрад, выкарабкиваясь из подушек. — Тебя подозревают в убийстве. Даже в
двух! Что тебе здесь надо?
— Мне надо узнать, о чем ты собирался со мной
поговорить в тот самый день, помнишь?
Марьянов ожидал какой угодно реакции, но уж точно не такой.
— Нет, не помню, — неожиданно для него заявил
Аркадий и для верности помотал головой.
— Ты не можешь не помнить, — свирепо возразил
Родион. — Ты на дачу ко мне притащился как раз для того, чтобы сказать
нечто важное. Тебя просто распирало, как ребенка, который узнал какую-то тайну
и не может держать ее в себе.
— Не надо меня примазывать к своим делишкам! —
возмутился Конокрад. — Это ты сейчас на ходу придумываешь. С чего ты взял,
что меня распирало?! У меня были всякие мелкие нерешенные вопросы, не спорю. Я
ненавижу запускать дела, ты забыл? Я очень аккуратный и внимательный.
— Раньше ты из-за текучки на дачу ко мне не
заявлялся, — процедил Марьянов, уже поняв, что ничего из Конокрада не
вытянет.
— А мне показалось, — нагло заявил тот, — что
ты хотел оставить мне какие-то срочные распоряжения, но не успел, так как очень
торопился. Вот я и решил поехать, вдруг это важно.
— А по телефону не мог позвонить?
— Так вопросы же конфиденциальные, денег касаются. Нет,
мне было несложно подъехать. Я и следователю так сказал.
Он уже совершенно успокоился и даже разрумянился как-то
по-хорошему, как румянятся здоровые люди.
— А что еще ты следователю сказал? — сквозь
стиснутые зубы спросил Марьянов. Ему отчаянно хотелось набить Аркадию морду.
Больной отлично знал, что босс его не тронет, и вел себя
развязно:
— Еще я сказал следователю, что на даче ты был не один,
а с женщинами, но я их не видел, а только слышал. И еще сказал, что с тобой с
тех пор ни разу не встречался. Как считаешь, мне продолжать и дальше
придерживаться этой версии или позвонить ему сейчас и проинформировать о твоем
визите?
Марьянов посмотрел своему коммерческому директору в глаза,
скривился, как будто надкусил зеленую сливу, развернулся и вышел. Довольную
физиономию Конокрада видеть ему было противно.
Поздним вечером, уже после встречи с Петром Чижовым, Карина
прилетела в квартиру Гаврюсова. Там ее поджидал расстроенный Марьянов.
— С вами все в порядке? — беспокойно спросила она,
привычно расставляя на столе чашки. — Вы вылетели из больницы пулей, и вид
у вас был сердитый.
— Я вам рукой помахал, — отрывисто бросил Родион.
— Помахали, да. Но все равно. Я когда вошла к Аркадию,
он по телефону разговаривал. Увидел меня, сразу разговор прервал и сказал, что
у него ухудшение, поэтому лучше бы я вернулась на работу. За фрукты
поблагодарил вежливо, бумаги подписал — и сразу к стене отвернулся. Вы
можете объяснить, в чем дело?
— Могу, — ответил Марьянов. — Дело в том, что
Аркадий — скотина.
И он стукнул кулаком по столу.
— Вот это номер!
Родион коротко пересказал свою беседу с коммерческим
директором и спросил у Карины:
— Ну и как вам это?
— Более чем странно. Я-то думала, Аркадий на вашей
стороне, а он вон как себя повел. Интересно, почему Конокрад так обнаглел?
Испугался, что на него тоже могут пасть подозрения — он же был на даче
перед убийством!
— Не ожидал, если честно. Аркадий же существовал
благодаря мне. И неплохо, кстати, существовал.
— Может, его Ванда накрутила?
— А этой бездельнице чего не хватает? Ее работа и
зарплата в агентстве — бонус, который я плачу ее мужу. Так бы уже давно
выгнал. Но все-таки почему? Он что, надеется возглавить компанию? Но это
частная фирма, моя фирма, поэтому такого никогда не будет, что бы со мной ни
произошло.
— Давайте не будем сейчас гадать на кофейной гуще. Надо
рассказать о случившемся Пете, обязательно. А теперь я вам кое-что расскажу.
Сегодня хоронили Лену. Петя отрядил туда человека — просто на всякий
случай. Он мне показал фотографии присутствующих. И на одной я разглядела,
знаете кого?
— Кого? — машинально спросил Марьянов, даже не
задумавшись как следует.
— Панюшкина!
— Вот так-так, хорошее начало.
