Однако спокойно поговорить им так и не удалось. К ним
приблизился довольно высокий, очень худой и весьма нетрезвый мужчина с
маленькими глазками, приделанными прямо к переносице. Не извинившись, мужчина
стал довольно настойчиво тянуть Риту в сторону для, как он выразился,
серьезного разговора. Гаршина шепнула Марьянову: «Прости, я на минуту». И
отошла с незнакомцем в сторонку. «Такие глаза под темными очками нужно
прятать», — подумал тогда Марьянов, с неприязнью наблюдая за их беседой.
Он вспомнил, что видел этого человека среди организаторов
конференции. Кажется, он произносил приветственные слова в день ее открытия.
Родиону не было слышно, о чем именно этот тип беседовал с
Ритой, но разговор, судя по выражению лиц и активной жестикуляции, становился
все более напряженным. Когда же Марьянов увидел, что мужчина, сильно покраснев,
грубо схватил Риту за локоть и стал ее куда-то тащить, то сделал несколько
решительных шагов в их сторону и положил свою тяжелую руку на костлявое плечо
тощего агрессора.
— Оставьте даму в покое, — попросил он тихо, но
твердо.
Мужчина резко повернулся и уставился на Родиона невидящим
взглядом. Потом, не выпуская Риту, попытался свободной рукой оттолкнуть его.
Это было ошибкой, потому что навыки на случай такого развития событий у
Марьянова были отработаны до автоматизма.
Через пять секунд тощий сидел на ближайшем стуле и тихо
стонал, прижимая к груди вывихнутую руку. Инцидент не остался
незамеченным — к месту событий вслед за охраной потянулись хозяева
мероприятия и гости из числа знакомых и друзей. Скандал быстренько замяли, тем
более что никакого ущерба, кроме слегка поврежденной руки, не было.
Организаторы принесли Родиону и Рите извинения за поведение своего коллеги и
увели его с собой.
— Чего ему от тебя было надо? — поинтересовался
затем Марьянов.
— Это личное, — беспечно отмахнулась Рита. —
Тут и бизнес, и любовь. Спасибо, что вступился, но в принципе Соловьев —
безобидное существо.
— А чем занимается это безобидное существо?
— Он известный рекламщик. Просто у него проблемы с
алкоголем, ему пить вообще нельзя, а он злоупотребляет.
Они вернулись к разговору о делах и говорили еще
долго — до самого окончания банкета, потом — в баре отеля, потом за
ужином. А затем, не желая прерывать столь плодотворное общение, по обоюдному
согласию продолжили разговоры в марьяновском номере. В итоге Рита уехала домой
на такси лишь в пятом часу утра, шепнув Марьянову на прощание, что надо
все-таки чаще встречаться.
А рано утром раздался осторожный стук в дверь — это
явился господин Соловьев с извинениями за вчерашнее. Родион прямо так, стоя в
коридоре в одних трусах, извинения принял. И даже поинтересовался у дебошира,
как рука. Рука оказалась в порядке, и они мирно расстались, пожелав друг другу
удачи.
И вот теперь знакомая голова с берегов Невы торчала над
столиком в баре московского бизнесцентра «Сапфир Плаза». Соловьев, завидев
Марьянова, приподнялся и поднял вверх длинную костлявую руку — мол, здесь
я. Родион, не сделав встречного приветственного движения и даже не пытаясь
изобразить на лице любезность, неторопливо направился в его сторону. Расточать
улыбки пока не стоило — еще неизвестно, зачем ищет с ним встречи
беспокойный питерский рекламщик.
* * *
— Вы меня, наверное, помните, — слегка нервничая,
начал гость.
— Безусловно, — кивнул головой Марьянов. — Вы
уж постарались, чтобы наша встреча осталась незабываемой.
— Родион Алексеевич, я еще раз хочу извиниться за тот
случай… — Соловьев сделал крошечную паузу, но Марьянов его перебил:
— Во-первых, предлагаю обращаться друг к другу по
имени — мы же, в конце концов, коллеги. Во-вторых, обсуждать эту тему
больше не надо, она того не стоит. Один раз извинились — и довольно.
Надеюсь, вы не извиняться сюда приехали? По работе, наверное?
Соловьев смешался и некоторое время нервно барабанил
пальцами по столу.
— Да, по работе. То есть не совсем. В общем, Родион…
Тут такая штука случилась… Вы должны о ней знать.
— Какая такая штука? — Марьянов почему-то сразу
занервничал. Вероятно, внутренняя паника собеседника невольно передалась ему.
— Выслушайте меня, пожалуйста, только не удивляйтесь. Я
и сам не знаю, что все это значит. Может, какая-то ошибка или дурацкая шутка.
Но мне отчего-то стало страшно, и я бросился разыскивать вас.
— Чтобы я вас защитил? Но у меня, знаете ли, не
охранное предприятие, а коммуникационное агентство, так что…
— Именно! — вдруг воскликнул Соловьев. —
Именно коммуникационное агентство! Поэтому я сразу же приехал к вам и просил
вашего секретаря обязательно устроить нашу встречу.
— Потому, что вам стало страшно? — уточнил
Марьянов. Он тянул время, понимая, что сейчас услышит что-то неприятное.
— Да. Потому что мне стало страшно. За вас. Соловьев
выдохнул и белоснежным платком
вытер со лба проступившие капельки пота.
— За меня?! — изумился Родион. Он ждал чего
угодно. Какой-нибудь темной истории, связанной с Ритой, например.
Соловьев в ответ молча кивнул. Его близко посаженные глазки
потемнели от волнения.
— Вы что, уже выпили? — с подозрением спросил
Марьянов.
Но тот отрицательно покачал головой:
— Трезв, как стеклышко.
— Так почему вы за меня испугались?
— Позвольте, я все расскажу с самого начала, чтобы было
понятно.
— Давайте. Надеюсь, это будет не длинная сага с
отступлениями и рефренами.
— Конечно, конечно, — засуетился Соловьев. —
Я самую суть… Мне надо спешить, у меня через три часа самолет. Значит, дело вот
в чем. У меня очень тонкий слух. То есть я слышу буквально все на очень большом
расстоянии. Из-за этого у меня иногда возникают серьезные проблемы.
— А я думал только из-за алкоголя, — буркнул
Родион, чувствуя, что у него как-то нехорошо начинает сосать под ложечкой.
Соловьев, не обратив внимания на реплику, продолжал:
— Говорят, это наследственное. Может быть, мои далекие
предки были в племени теми людьми, которые, приложив ухо к земле, подсказывали
охотникам, где пасутся стада диких животных, заранее предупреждали о нашествии
врагов. Очень любопытная особенность, близкая к феномену яснослышания.
— Безумно интересно, — заметил Марьянов. — Но
если у вас через три часа самолет, вы зря начали с древних племен. Эдак мы до
утра просидим, пока до сути доберемся.
— Перестаньте меня перебивать! — неожиданно
разозлился Соловьев. — Вы меня своим натиском с толку сбиваете.
— Ну, извините, я больше не буду, — хмыкнул тот.
