Капитан жестикулировал, время от времени его прерывал доктор. Мундиньо слушал, кивая головой. «Они что-то замышляют…» — подумал Насиб. Что, черт возьми, делал экспортер дома (ибо он наверняка шел оттуда) в такой час в компании этих двух приятелей? Приехав сегодня, после почти месячного отсутствия, Мундиньо должен был сидеть у себя в конторе, принимать полковников, обсуждать дела, покупать какао. Но поступки Мундиньо Фалкана были неожиданными, он делал все не так, как другие. Вот он шагает с беспечным видом и с величайшим оживлением обсуждает что-то с двумя приятелями, будто у него нет серьезных дел, требующих разрешения, клиентов, которые его ждут и которых надо отпустить. Насиб оставил кассу на Вико Фино и вышел из бара.
— Ну как, достали кухарку? — спросил капитан, уезживаясь.
— Я обошел весь Ильеус. И хоть бы одна…
— Коньяку, Насиб. И настоящего! — крикнул Мундиньо.
— И пирожков с треской…
— Будут только вечером…
— Эй, араб, что это у вас происходит?
— Так можно растерять клиентуру. Мы сменим бар… — рассмеялся капитан.
— К вечеру все будет. Я заказал сестрам Рейс.
— Хорошо хоть так…
— Хорошо? Они же дерут безбожно… Я терплю убытки.
Мундиньо Фалкан посоветовал:
— Вам, Насиб, нужно модернизировать свой бар. Привезти холодильник, чтобы всегда был лед, установить современное оборудование.
— Сейчас мне прежде всего нужна кухарка…
— Выпишите из Сержипе.
— А пока она приедет?
Наблюдая за друзьями, у которых был вид заговорщиков, Насиб заметил довольную улыбку капитана, а также то, что они внезапно прервали разговор при его приближении. Подошел Разиня Шико с бутылкой вина на подносе. Насиб подсел к столику друзей.
— Сеньор Мундиньо, чем вы досадили полковнику Рамиро Бастосу?
— Полковнику? Ровным счетом ничем. А что?
Насиб сдержанно ответил:
— Да ничего, просто так…
Капитана заинтересовали слова Насиба, и он хлопнул его по спине:
— Выкладывайте, араб. В чем дело?
— Сегодня я встретил его — он сидел напротив префектуры, греясь на солнце. Поговорили о том, о сем, я рассказал, что сеньор Мундиньо приехал сегодня и что скоро прибудет инженер. Старик прямо озверел. Спросил, при чем здесь сеньор Мундиньо, зачем он, мол, суется туда, куда его не просят.
— Видите? — прервал капитан. — Мель…
— Нет, не только мель. Потом подошел учитель Жозуэ и сказал, что колледж получил официальный статут, полковник так и подпрыгнул. Видно, он сам обращался с ходатайством к правительству, но не сумел ничего добиться. Рассердившись, он даже стукнул палкой по земле.
Насиб остался доволен молчанием друзей и впечатлением, которое на них произвело то, что он рассказал.
Он отомстил им за конспиративный вид, с которым они сюда явились.
Скоро он узнает, что они замышляют. Капитан сказал:
— Так вы говорите, он разозлился? Ну, ничего, скоро он еще больше взбесится, этот старый колдун. Он думает, что он тут один хозяин…
— Для него Ильеус как собственная фазенда. А нас, ильеусцев, он считает своими батраками… — заметил доктор.
Мундиньо Фалкан молча улыбался. В дверях кинотеатра показались Диоженес и чета артистов. Они увидели друзей за столиком у бара и направились к ним.
Насиб сказал:
— Именно. Сеньор Мундиньо для него «чужак».
— Он так и сказал? — спросил экспортер.
— Да, это его выражение.
Мундиньо коснулся руки капитана.
— Можете договариваться, капитан. Я решил. Старик еще попляшет под нашу музыку. — Последнюю фразу он сказал для Насиба.
Капитан поднялся, допил свою рюмку, чета артистов была уже близко. «Что они, черт возьми, замышляют?» — соображал Насиб. Капитан стал прощаться:
— Извините, мне нужно идти, срочное дело.
Мужчины поднялись из-за столика, задвигали стульями. Анабела, держа раскрытый зонтик, кокетливо улыбалась. Принц, зажав длинный мундштук во рту, протягивал свою худую, нервную руку.
— Когда премьера? — спросил доктор.
— Завтра… Мы договариваемся с сеньором Диоженесом.
Хозяин кинотеатра, как всегда небритый, пояснял своим унылым и жалобным голосом псаломщика:
— Думаю, он будет иметь успех. Ребятам нравятся фокусы. И даже взрослым. Но она…
— А почему вы боитесь за нее? — спросил Мундиньо, пока Насиб подавал аперитивы.
Диоженес почесал подбородок.
— Всем известно, что Ильеус — еще отсталая провинция. На танцы, которые она исполняет почти обнаженная, семьи не пойдут.
— Зал заполнят одни мужчины… — заверил его Насиб.
Но у Диоженеса была наготове куча отговорок.
Ему не хотелось признаться, что он сам, протестант и целомудренный человек, шокирован смелыми танцами Анабелы.
— Это больше подходит для кабаре… Для эстрады в кинотеатре такие танцы не годятся.
Доктор очень вежливо и изысканно извинялся перед улыбающейся артисткой за свой город: — Сеньора, простите нас. Отсталый край здесь, передового искусства не понимают. Такие танцы у нас считаются безнравственными.
— Но это же высокое искусство, — произнес замогильным голосом фокусник.
— Конечно, конечно… Но все же…
Мундиньо Фалкан потешался:
— Однако, сеньор Диоженес…
— В кабаре она может больше заработать. Будет в кинотеатре помогать мужу, а по вечерам танцевать в кабаре.
При упоминании о большом заработке глаза принца загорелись. Анабела спросила Мундиньо:
— А вы как думаете?
— По-моему, это неплохо. Иллюзионистка в кинотеатре и танцовщица в кабаре… — Прекрасно!
— А это заинтересует хозяина кабаре?
— Сейчас узнаем… — Мундиньо обратился к Насибу; — Насиб, сделайте одолжение, пошлите мальчика за Зекой Лимой, я хочу поговорить с ним. Только побыстрее, пусть немедленно придет.
Насиб крикнул негритенку Туиске, который тут же выбежал из бара Мундиньо давал хорошие чаевые.
Араб обратил внимание, что голос экспортера звучал властно и напоминал голос полковника Рамиро Бастоса, когда тот был моложе, — это был голос человека, привыкшего повелевать, диктовать законы. Нет, что-то должно произойти.
Оживление в баре возрастало, подходили новые посетители, за столиками становилось все более шумно, Разиня Шико носился как угорелый. Снова появился Ньо Гало и присоединился к компании. Подошел и полковник Рибейриньо и стал пожирать глазами танцовщицу. Анабела блистала в мужском обществе.
