— А доктор?
— Он же не ходит в кабаре. Его силой сюда не затащишь.
Ньо Гало подошел к Насибу.
— Уступили девушку Эзекиелу?
— Хочу сегодня отоспаться.
— А я пойду к Зилде. Говорят, там появилась девчонка из Пернамбуко, лакомый кусочек. — Он щелкнул языком. — Может быть, она придет сюда…
— Это такая с косами?
— Вот-вот. Толстозадая.
— Она в «Трианоне». Она там каждый вечер… — сказал Тонико.
— Ей покровительствует полковник Мелк, он привез ее из Баии. Втюрился по уши…
— Сегодня полковник отправился на фазенду. Я видел, как он уезжал, сообщил Насиб. — Нанимал работников на невольничьем рынке.
— Я пойду в «Трианон»…
— До выступления танцовщицы?
— Нет, как только она выступит.
«Батаклан» и «Трианон» были знаменитыми кабаре Ильеуса, которые посещали экспортеры, фазендейро, торговцы и приезжавшие в город по делам представители крупных фирм. Но на окраинных улицах были другие кабаре, куда ходили портовые рабочие, работники с плантаций, самые дешевые женщины. Там игра велась открыто, иначе кабаре не посещалось бы.
Маленький оркестр исполнял танцевальную музыку.
Тонико пошел приглашать даму. Ньо Гало посматривал на часы, наступило время выхода танцовщицы, и он проявлял нетерпение. Ему хотелось скорее отправиться в «Трианон» посмотреть эту девчонку с косами, содержанку полковника Мелка.
Был уже почти час ночи, когда оркестр умолк, свет погасили. Остались зажженными лишь маленькие синие лампочки, из игорного зала пришло много народу, большинство расселось за столиками, некоторые остались стоять у дверей. Анабела появилась из-за кулис с огромными веерами из перьев в обеих руках. Этими веерами она закрывалась, оставляя открытой то одну, то другую часть тела.
Принц в смокинге забарабанил на рояле. Анабела танцевала посреди зала, улыбаясь сидящим за столиками. Она имела успех. Полковник Рибейриньо кричал бис и аплодировал стоя. Огни зажглись, Анабела поблагодарила за аплодисменты; она была затянута в трико телесного цвета.
— Вот безобразие… Мы-то думали, что видим тело, а оказывается, это трико… — возмутился Ньо Гало.
Она удалилась под аплодисменты и вернулась через несколько минут для выступления во втором, еще более сенсационном номере. Анабела была закутана в разноцветные вуали, которые спадут одна за другой, как предсказывал Мундиньо. И когда очень скоро упало последнее покрывало и огни снова зажглись, все увидели ее почти обнаженное худощавое и стройное тело, на котором остался лишь крошечный треугольник да красная повязка, прикрывавшая ее небольшую грудь. Публика кричала хором, вызывая артистку на бис. Анабела удалилась, пробежав между столиками.
Полковник Рибейриньо заказал шампанское.
— Вот это настоящий номер… — воодушевился даже Ньо Гало.
Анабела и принц подсели к столику Мундиньо Фалкана. «Плачу я», — сказал Рибейриньо. Оркестр снова заиграл, Эзекиел Прадо потащил Ризолету танцевать, но, споткнувшись, повалился на стулья. Насиб решил уйти. Тонико Бастос, не спуская глаз с Анабелы, пересел за столик Мундиньо. Ньо Гало исчез. Танцовщица улыбнулась и подняла бокал с шампанским:
— За здоровье всех присутствующих. За процветание Ильеуса!
Ей зааплодировали. Сидевшие за соседними столиками поглядывали на них с завистью. Многие уже ушли в игорный зал. Насиб спустился по лестнице и вышел.
Он шел по затихшим улицам. В доме Маурисио Каиреса еще горел свет. Должно быть, изучает дело Жезуино, готовит материал для защиты, подумал Насиб, вспомнив возмущенные разглагольствования адвоката в баре. Но из-за закрытого окна послышался игривый женский смех и замер в тишине улицы. Ходили слухи, что вдовец по ночам приводит к себе негритяночек с холма. И все же Насиб не мог предположить, что в этот момент юрист, возможно из чисто профессионального интереса, требовал, чтобы девчонка с Уньана, шепелявая испуганная мулаточка, легла в постель в черных бумажных чулках.
— Чего только не бывает на свете… — хихикала девушка, обнажая при этом гнилые редкие зубы.
Насиб был утомлен после трудного дня. Ему наконец удалось узнать, почему Мундиньо так часто приходит и так быстро уходит, почему он шепчется с капитаном и доктором, тайно беседует с Кловисом. Их маневры связаны с бухтой. Насиб уловил это из обрывков разговора. Судя по тому, что они говорили, вскоре должны прибыть инженеры, а затем и землечерпалки и буксиры. Пусть это не всем придется по вкусу, но большие иностранные пароходы будут заходить в порт и забирать какао, экспорт будет производиться непосредственно из Ильеуса. А кому это могло не понравиться? И не означает ли это, что начинается открытая борьба против Бастосов, против полковника Рамиро?
Капитан всегда стремился заправлять местной политикой. Но он не был фазендейро, и у него не было денег на необходимые для этого затраты. Теперь его дружба с Мундиньо Фалканом становится понятной, назревают серьезные события. Полковник Рамиро, несмотря на свой возраст, не таков, чтобы сидеть сложа руки, он не сдастся без борьбы. Насиб не хотел впутываться в эту историю. Он дружил со всеми: и с Мундиньо, и с полковником, и с капитаном, и с Тонико Бастосом. Хозяину бара незачем вмешиваться в политику. Это сулит только убытки, это еще опаснее, чем связь с замужней женщиной.
Синьязинья и Осмундо уже не увидят буксиров и землечерпалок, углубляющих вход в бухту. Не увидят они и бурного прогресса, о котором говорил Мундиньо.
Таков этот мир, он соткан из радостей и горестей.
Насиб обогнул церковь и начал медленно подниматься по склону. Неужели Тонико Бастос спал с Синьязиньей? Или он просто сболтнул, чтобы похвастаться перед Насибом? Ньо Гало утверждает, что Тонико нагло врет. Обычно он не связывается с замужними женщинами. С содержанками — другое дело: тут он с хозяином не считается. Удачливый тип. Всегда элегантно одет, едва тронутые сединой волосы, вкрадчивый голос. Насибу хотелось быть таким, как Тонико, чтобы женщины глядели на пего с вожделением и бурно ревновали. Ему хотелось, чтобы его любили безумно, так как любит Тонико Лидия, любовница полковника Никодемоса. Она посылала Тонико записки, бегала по улицам, чтобы посмотреть на него, вздыхала по нему, а он не обращал на нее внимания, устав от женского поклонения. Ради него Лидия постоянно рисковала своим положением, ради одного его взгляда, одного его слова. Тонико пойдет на связь с любой содержанкой, кроме Глории, и все знают почему. Но с замужними женщинами, насколько Насибу было известно, он не путался.
Запыхавшись после подъема, Насиб вставил ключ в замочную скважину. В гостиной горел свет. Уж не воры ли? Или новая служанка забыла погасить свет?
Он вошел потихоньку и увидел, что она спит на стуле. Длинные волосы девушки были распущены по плечам. Вымытые и расчесанные, они оказались черными, пышными и вьющимися. Она была одета в более чистое, хотя и старое платье, очевидно, из ее узелка. Через прорванную юбку виднелось бедро цвета корицы, во сне ее грудь вздымалась и опускалась, губы улыбались.
