— Конечно, верю, Итабуна — лучшее тому доказательство.
— Наибольшее удовлетворение я получаю, когда вижу, как растет Итабуна. В один прекрасный день мы обгоним Ильеус, сеньор Мундиньо. Я не имею в виду город, ведь Ильеус — порт. Но муниципалитет обгоним. В Ильеусе хорошо жить, в Итабуне — хорошо работать.
— Здесь все хорошо отзываются о вас, почитают и уважают. Оппозиции в Итабуне, видимо, не существует.
— Это не совсем так. С полдюжины оппозиционеров наберется… и если как следует поискать, то можно найти и тех, кому я не нравлюсь. Только они не скажут вам почему. Они вас разыскивали. К вам еще не.
обращались?
— Обращались. Знаете, что я им сказал? Кто хочет голосовать за меня, пусть голосует, но точкой опоры в борьбе против полковника Аристотелеса я быть не желаю. В Итабуне замечательный правитель.
— Мне это сразу же стало известно… И я вам благодарен. — Он снова улыбнулся Мундиньо, его широкое лицо излучало тепло. — Я тоже следил за вашей деятельностью, сеньор. И восхищался. Когда закончатся работы в бухте?
— Через несколько месяцев мы будем экспортировать какао прямо из Ильеуса. Работы ведутся самыми стремительными темпами. Но многое еще предстоит сделать.
— История с бухтой дала обильную пищу для разговоров, но эта же история может обеспечить вам победу на выборах. Я изучил этот вопрос, и вот что я вам скажу: нужно ориентироваться на порт в Мальядо, а не на работы по углублению и расширению входа в гавань. Вы можете сколько угодно выгребать песок, а он будет появляться вновь; выход только в строительстве нового порта в Мальядо.
Если Аристотелес ждал, что Мундиньо будет спорить, то он обманулся.
— Я знаю, что окончательное решение проблемы — это порт в Мальядо. Но уверены ли вы, сеньор, что правительство намерено его построить? И сколько лет, по-вашему, понадобится, чтобы дождаться его открытия? Порт в Мальядо потребует тяжелой борьбы, полковник. И неужели все это время какао должно вывозиться через Баию? Кто платит за перевозку? Мы, экспортеры, и вы, фазендейро. Не думайте, что расчистку прохода в бухту я считаю идеальным решением вопроса. Те, кто борется против меня и высказывается за постройку порта, не знают, что мы с ними — единомышленники. Только я полагаю, что лучше, пока нет порта, иметь хотя бы бухту, которой можно пользоваться, чтобы начать прямой экспорт. Но как только закончатся работы в бухте, я начну бороться за сооружение порта. И вот еще что: одна землечерпалка останется в Ильеусе, чтобы поддерживать фарватер в нормальном состоянии.
— Понимаю… — Аристотелес перестал улыбаться.
— Хочу, чтобы вы знали: я занимаюсь политикой по той же причине, что и вы.
— Это большая удача для Ильеуса. Жалко, что вы не распространяете свою деятельность на Итабуну. Если не считать автобусной линии.
— Поле моей деятельности — Ильеус. Но, изберут меня или нет, я намерен значительно расширить свои операции, и в первую очередь в Итабуне. Одна из задач, которые привели меня сюда, состоит в изучении возможности открыть тут филиал экспортной фирмы, и я это сделаю.
Они выпили кофе. Аристотелес с одобрением отнесся к планам Мундиньо.
— Отлично. Итабуне нужны предприимчивые люди.
— Итак, мы обо всем переговорили. Во всяком случае, я, полковник, сказал вам все, что хотел. Я не пришел просить у вас голосов, поскольку мне известно, что вы душой и телом преданы полковнику Рамиро Бастосу. Я был счастлив познакомиться с вами.
— Почему вы так торопитесь? Посидите еще немного… Кстати, кто вам сказал, что я душой и телом предан старому Рамиро?
— Но ведь это все знают… В Ильеусе считают, что ваши голоса решат исход выборов федерального депутата и депутата в палату штата. То есть сеньора Витора Мело и сеньора Алфредо Бастоса.
Аристотелес рассмеялся так, будто услышал что-то очень забавное.
— Вы можете уделить мне еще несколько минут? Я кое-что расскажу вам. Не пожалеете.
Полковник позвал слугу и велел подать еще кофе.
— Этот сеньор Витор, федеральный депутат, страшно важная птица. Правительство навязало его нам, полковник Бастос согласился, ну а что я мог сделать? Не было кандидата, за которого я мог бы голосовать, даже если бы захотел. После смерти сеньора Казузы оппозиция в Ильеусе и Итабуне прекратила свое существование. Так вот, когда сеньора Мело избрали, он заехал к нам ненадолго и, увидев Итабуну, сморщил нос: все тут ему было не по вкусу. Он спросил, что я, черт возьми, делаю, если город не озеленен, если не хватает того-то и того-то. Я ответил, что я не садовник, а префект. Ему это не понравилось. По правде сказать, ему вообще у нас не понравилось. Он не захотел осматривать дороги, водопровод — словом, ничего. У него не было времени. Я пытался просить ассигнований на различные мероприятия. Послал ему десятки писем. Вы думаете, этот господин стал добиваться этих ассигнований? Ничего подобного! Вы думаете, он ответил на мои письма? Ничего подобного! Как великую милость он прислал мне в конце года поздравительную открытку. Говорят, он снова будет выдвинут кандидатом. Но в Итабуне он голосов не получит.
Мундиньо хотел было что-то сказать, но Аристотелес рассмеялся и продолжал:
— Полковник Рамиро по-своему порядочный человек. Это он более двадцати лет назад сделал меня помощником комиссара. Он всюду говорит, что только благодаря ему я стал тем, кем сейчас являюсь. Но хотите знать правду? Он справился с Бадаро только потому, что я пошел за ним. Ходят слухи, что я покинул Бадаро потому, что они проиграли. Но ведь я оставил их, когда они еще были у власти. Они проиграли, это верно, но лишь потому, что уже не могли и не умели управлять. Для них политика была средством к расширению своих земельных владений. И в те времена полковник Рамиро был для них тем, кем сегодня являетесь вы для Бастосов.
— Вы хотите сказать…
— Подождите, я скоро кончу. Полковник Рамиро согласился на отделение Итабуны. Если бы он не согласился или попытался тянуть, правительство начало бы ставить мне палки в колеса. Поэтому я и поддерживал его. Но он думает, что я это сделал из чувства признательности. Когда вы стали вмешиваться в некоторые ильеусские дела, я стал к вам приглядываться. Вчера, когда вы приехали в Итабуну, я сказал себе: ну, теперь к нему пристанет эта шайка разбойников. Посмотрим, что он будет делать, пожалуй, это лучшее испытание. — Аристотелес добродушно засмеялся. — Сеньор Мундиньо Фалкан, если вам нужны мои голоса — они ваши… Взамен я у вас ничего не прошу, это не сделка. Я ставлю только одно условие: позаботьтесь и об Итабуне, ведь в зону какао входит и она. Не забудьте этот заброшенный край.
Мундиньо был так удивлен, что едва смог проговорить:
— Вместе, полковник, мы свернем горы.
— Но пока молчите о том, что я вам сказал. Поближе к выборам я позабочусь, чтобы объявить об этом.
Однако хранить тайну так долго, как подсказывали ему мудрость и осторожность, не удалось. Несколько дней спустя полковник Рамиро пригласил Аристотелеса в Ильеус, чтобы сообщить список кандидатов от правящей партии. Аристотелес переговорил со своими наиболее влиятельными друзьями и отправился на автобусе в Ильеус.
